Марина Москвина - Небесные тихоходы
«Пусть никто не приемлет мой закон из благоговения, а сперва испытает его, подобно тому, как золото испытывается огнем», — говорил Будда.
«Можно победить тысячу людей в бою, но величайшим победителем будет тот, кто одержит победу над самим собой», — говорил Он.
«Причина всех бед — незнание истины». — Он сказал, как отрезал.
К счастью, это учение перенесли из Индии в Китай потрясающие люди — Кашьяпа Матанги (добрался до Китая в 67-м году н. э.), позже — Буддабхадра, Джинабхадра, Кумараджива, Парамартха, Джинагупта и легендарный, овеянный славой Бодхидхарма. Каждый из них вел с собой группу монахов или учеников. Cложным и опасным путем они прибывали в Китай, везя с собой бесценные санскритские рукописи.
Но главное — то, что они явили миру поразительную картину: земного человека, применившего Истину к своей собственной жизни. Рожденные смертными, они достигли единства с Правителем Времени и Пространства, слияния человеческого и Божественного. Каждый день, проведенный с ними, был переживанием радости, мира и мудрости. Император династии Тан собственной персоной стал учеником одного из этих духовных великанов.
Как эстафетную палочку, мудрец Лин-чи перенес послание Бодхидхармы из Китая в Японию, совершенно преобразив мировоззрение всей страны. Люди начали учиться внимать голосу божественного, звучащему в собственном сердце, а не только в окружающем их, внешнем мире.
О том, какие редкостные и радикальные методы использовал Мастер для просветления ученика, говорит хотя бы такой случай. Один монах обратился к Лин-чи:
— Я только что прибыл к вам в монастырь. Пожалуйста, учите меня!
— А ты уже поел риса? — спросил Мастер.
— Да, поел, — ответил тот.
— Тогда пойди и вымой чашку, — сказал Лин-чи.
Услышав эти слова, монах пережил глубинное просветление.
Благодаря посвященным буддизм распространился, считай, на всю восточную часть азиатского континента — Японию, Цейлон, Бирму, Таиланд… И, я смотрю, продолжает победоносно шагать по этой планете. (Да будут счастливы все существа во Вселенной! Да будут мирны! Да станут все существа свободны от страданий!..)
В горах же гималайских с незапамятных времен религией заведовали шаманы. Тут вместо жрецов от имени горных племен в беседу с богами вступали самые настоящие колдуны. Рядом с некоторыми божествами индусов, как правило, страшными и кровожадными, вроде Шивы и Дурги, в горном пантеоне занимали почетные места, согласно их грозной силе, боги собственного изобретения. Выше всех, например, стоял бог оспы, свирепствовавшей в горах.
Тут по сей день преклоняются перед деревьями, рисом, собакой. Там воздают божеские почести эху или водопаду. Если горцу нужно грести против течения, он сначала бросит в воду застреленную птицу, чтобы дух воды не оскорбился, что его «чешут против шерсти».
Но эти ребята, обитавшие на окраине Алморы, мне показались именно буддистами. Монахи расхаживали бритоголовые, во всем оранжевом, и они увесистыми дубинами гоняли с монастырской крыши здоровых обезьян.
Дальше как раз простирался густой темный лес. Туда уходила и терялась в зарослях узкая тропа.
— Ну, вот, — я говорю. — Наконец-то мы погуляем на природе!
Однако странный гул доносился из чащи. Хриплое уханье, жужжание и глухое ворчанье. Хотя ветра не было, ветви деревьев дрожали и шевелились — сквозь листву мы видели: то птица появится каких-то немыслимых размеров, вооруженная длинным клювом, с костяным наростом на голове, явно хищная, то целая семья обезьян. То — прямо из-под земли — шмыг-шмыг! — какие-то мохнатые зубастые зверьки. Все это рождало неясную тревогу в наших душах.
— Ой, — говорит Лёня. — Мы, уральцы, вообще не любим леса. Не любим и боимся.
С этими словами мы кинулись оттуда бежать. Но, видимо, с перепугу заблудились и вместо того, чтобы устремиться по левой дороге, дунули по правой, не заметив, как она стала забирать вверх, вверх, к тому же нас увлекло еще то, что эта гора вся сверкала в лучах заходящего солнца, как будто состояла из чистого золота. Я давай набирать сиявшие под ногами слитки и набивать ими карманы, но они крошились, расслаивались, это была слюда.
Тут горы заволокло облаками, начался дикий ливень! Лёня выхватил видеокамеру, стал снимать картины дождя, записывать звуки струй, барабанивших по листьям бананового дерева… А я над ним зонтик держу, он мне велел.
Ей-богу, мы такого дождя никогда не видели. Тонны воды обрушивались с неба. Даже Лёня под зонтиком вымок насквозь. Глядим, на скалах — торжественное здание с колоннадой и развевающимся флагом.
Лёня говорит:
— Наверное, это Дом культуры. У нас в Нижних Сергах точь-в-точь такое здание: Дом культуры металлургов.
Мы туда — обсушиться и обогреться. Лёня стал рваться внутрь, крича:
— Люди!.. Откройте! Усталым путникам!.. — Чуть ли не ногой в дверь колотит.
Вдруг эта дверь открывается — с чудовищным скрипом — и оттуда в наручниках на брезентовых поводках двое конвоиров под ружьем в полной военной амуниции выводят шестерых преступников. Мы сразу поняли, что это тюрьма.
Главное, преступники так обрадовались, разулыбались.
— Хелло! — говорят нам приветливо.
Мы тоже им — как можно приветливей:
— Хелло!..
— Гуд морнинг!
А мы им:
— Гуд морнинг!
Такая тюрьма неожиданная среди гор.
Естественно, конвоиры на нас подозрительно покосились. И эта команда куда-то двинулась, под дождем, гремя цепями. Причем конвоиры, вооруженные до зубов, трогательно держались за ручки. В Индии среди мужчин это принято — расхаживать всюду, взявшись за руки.
Потом у Джавахарлала Неру в его громадной книге «Открытие Индии» (он ее писал всего пять месяцев, сидя в тюрьме за борьбу с английскими колониалистами) я обнаруживаю:
«4 сентября 1935 года я был неожиданно освобожден из затерявшейся в горах Алморской тюрьмы. Как и в других тюрьмах, я там занимался садоводством, копал клумбы для цветов…»
Когда мы вернулись, Алмору было не узнать. Всю помойку смыло, улицы чистые, мокрые, реки текли вниз по улицам, горные водопады, город промыло насквозь, свежий запах дождя. А прохожие шлепали по воде во «вьетнамках».
Мы же с Лёней навечно промочили ботинки, вымокли до нитки, все сняли с себя, развесили по комнате, стали сушиться, смотрим: Лёнины черные штанины — сплошь в блестках золотых слюдяных.
— А что ты хочешь? — сказал Лёня. — Индия! Горная Индия!..
Глава 9. Гоша из Касар Дэви
