Генри Стенли - В дебрях Африки
Мы нашли неподалеку от конца упомянутой гряды камней небольшой пруд. На берегу пруда стояли торчмя два громадных монолита, около которых мы наскоро сложили ограду из тюков и ящиков и в нескольких травянистых шалашах внутри ограды расположились лагерем.
Из лагеря нам видно было старое дно высохшего озера, тянувшееся на многие километры. На расстоянии полукилометра одна от другой расположены были деревушки, обнесенные оградами из молочайника. Свободное пространство между ними служило, очевидно, общим выгоном, на котором голодный скот обглодал всю траву. По дороге к лагерной стоянке мы захватили одно стадо, но я приказал сейчас же освободить его и пустить обратно в поле; потом позвал пленного и стал его допрашивать, с чего им вздумалось с нами воевать. Но он не мог, может быть не хотел, ничего сказать. Его одели в лучшее платье и отослали домой, поручив сказать Мелиссе, что мы — белокожие люди, друзья Стокса, что у нас в караване немало носильщиков-вахумов, что ни с кем драться мы не желаем, а стремимся как можно скорее добраться до морского берега. Пленника проводили из лагеря и в расстоянии четверти километра от селения в утесах отпустили с миром. Он не возвращался, но в течение дня несколько раз делались попытки раздразнить нас, а в 4 часа пополудни с севера, востока и юга разом показались и не с добрыми намерениями три отдельных группы. Тогда я распорядился выставить пулемет.
Васукумы подходили все ближе, но осторожно и, как мне показалось, нехотя. Впереди толпы, направлявшейся с юга, несколько человек все выскакивали вперед и прыгали метрах в трехстах от нас. Одного из них мы подстрелили и вслед за тем выстрелили в их сторону из пулемета, выпустив до полутораста патронов сразу. Хотя не задели ни одного туземца, но этого широко разлетевшегося выстрела и града пуль было достаточно: они бежали. Я послал один отряд навстречу толпе, шедшей с востока, другой отряд направился пригрозить надвигавшимся с севера, и васукумы отступили по всей линии.
Во время этой демонстрации, в которой принимали участие, вероятно, 2 000 человек, у них убили только одного воина.
У нас не было времени воевать с васукумами, и потому 21 сентября мы выступили дальше. Делать нечего, нам не удалось раздобыть ветчины и бисквитов, но и Мелисса не получил того красного сукна, которое мы для него приготовили,
Не успели мы отойти нескольких километров, как уже по сторонам начало собираться население Уримы и в 8 часов утра на нас напали.
На этот раз нечего было уговаривать египтян и их прислужников, чтобы не расползались в сторону; они вели себя для наших целей отлично, сбились в кучу и крепко держались друг за друга. Впереди них шли два отряда, а в арьергарде Бонни с суданцами и Шукри-Ага со своим отрядом. Васукумы, будь они даже втрое многочисленнее, не могли бы нанести нам серьезного вреда, однако им, вероятно, казалось, что нас можно чем-нибудь пронять, и они продолжали нам сопутствовать, то подскакивая с боку, то преследуя арьергард. Но мы невозмутимо шли вперед и к полудню пришли в Муанзу, расположенную на краю так называемой Иорданской нулли, т. е. извилистого сухого оврага шириной в 40 м, глубиной до 10 м, бывшего русла одного из старых притоков озера, промытого в толще озерных осадков. На дне этого оврага достают воду, вырывая в песке ямы.
Туземцы все вертелись вокруг нас, и мы захотели еще раз попытаться склонить их к миру. Для этого мы послали Поли-Поли, старшего из васукумских проводников, поговорить с ними. Поли-Поли в переводе означает "Потихоньку-Полегоньку". Целый час он издали перекликался с ними, и, наконец, несколько туземцев решились подойти поближе и даже вошли в лагерь. Их обступили и всячески старались показать им доброе расположение и внимательное гостеприимство, искренно желая мирного разрешения этой «войны». Покуда мы обменялись знаками дружбы и начали отрезывать им куски тканей в подарок, толпа васукумов подошла совсем близко.
Делегация ушла из моей палатки, по всем признакам крайне довольная, но не прошло и пяти минут, как я услышал залп пятидесяти ружей. Выскочив из палатки, я увидел неприятеля в середине лагеря: один из моих людей лежал пронзенный копьем, козы наши прыгали, как угорелые, угоняемые из ограды, а на дне «нулли» толпились васукумы. Положение было критическое, но, к счастью обошлось без серьезных потерь: семерых туземцев убили, а коз мы всех собрали и привели назад.
На другой день в обычный час выступили в дальнейший путь. По обеим сторонам дороги селения тянулись беспрерывно, и все обитатели южной Нэры высыпали на дорогу… Однако они ограничились тем, что, растянувшись сплошною толпой километра на три, следовали за нами по пятам и от времени до времени стреляли в нас из мушкетов. Это продолжалось три часа; наконец, когда мы выходили из пределов Нэры и вступали в пределы Мамары, они вдруг испустили несколько воинственных воплей и кинулись на нас. Сбросив вьюки, мы обернулись им навстречу, и через минуту они уже разбежались во все стороны. Мы подняли вьюки и пошли дальше. Но туземцы собрались снова и пошли по обеим сторонам нашего каравана; таким образом мы шли вплоть до Секэ, — это был утомительный шестичасовой переход.
22 сентября из северного Секэ мы шли до Секэ Кункуру, т. е. до Главного Секэ (столицы), и все время нас сопровождали громадные толпы. Хотя мы знали, что сдержанность и разные знаки доброжелательства с нашей стороны редко про изводят желаемое действие на дикие племена разгоревшиеся желанием борьбы, однако все-таки не хотели подливать масла в огонь и останавливались лишь в тех случаях, когда они от крыто нападали на нас.
Всем нам до крайности нужно было отдохнуть и освежиться. Весь скот и верховые ослы уже два дня ничего не пили, а в Секэ воды мало, да и та солоновата. Солнце пекло нестерпимо, и кожа на лицах стала темнобурого цвета и трескалась. Трава в поле была так коротка, что скот ничего не мог захватить, и мы вырывали корни, чтобы накормить отощавших животных.
23 сентября дневали. Туземцы показались метров за 800 от лагеря, но мы отогнали их несколькими выстрелами и после семидневного похода с беспрестанными перестрелками могли, наконец, хоть немного отдохнуть.
25-го числа вступили в округ Синьянгу, где женщины встретили нас приветственным люлюлюканьем; оказалось, что тут уже прослышали о нашей "маленькой войне" с васукумами; и каждый встречный старшина выражал надежду на то, что мы хорошенько проучили этот скверный народ, который всегда притесняет проезжих и чужестранцев, да и всем соседям надоел.
Переходя из одного района в другой и всюду встречая совершенно отдельное, обособленное правительство, со своим вождем и советом старшин, с присущими местным обывателям правами и обычаями, нам приходилось считаться еще с личными особенностями главы каждого из этих крошечных государств и менять свой способ обращения с ними согласно возрасту, смышлености и личным вкусам каждого из них.
