Восьмидесятый градус - Елена Георгиевна Попова
С наслаждением слушаю последние альбомы Interpol: почти стыдно, сейчас такое не слушают. Ленивый вокал замедляет и расслабляет – видимо, мне это нужно.
Вчера вместо «Белого бриллианта», который я вписала в список фильмов к общему просмотру (сама ещё не смотрела), по инициативе начальника без очереди показывали «Красную палатку» – фильм про экспедицию Нобиле. История сама по себе захватывающая, и фильм получился соответствующим. Его можно советовать тем, кто хочет больше знать про историю «покорения» Арктики (экспедиция вроде не научная была, а просто слетать на полюс). Конечно, единственная женщина – медсестра, которая никуда не летает, а только ждёт на суше возвращения мужчины: по моим ощущениям, многим современным полярникам очень нравится такое и только такое положение вещей.
Дурацкое настроение, кажется, что все меня ненавидят, что я плохая, потому что ни с кем не здороваюсь и вообще не разговариваю. При этом почти каждый разговор приносит боль, потому что кажется, что все меня ущемляют, унижают, насмехаются и т. д. Если же разговор удался, то я потом смущаюсь и боюсь привязаться к человеку. Давно у меня такого не было. Ещё постоянная паранойя (или нет) – все наблюдают за всеми моими движениями и действиями, оценивают, рассказывают друг другу, делают выводы. Это на корабле точно есть, но сложно понять, где реальность, а где – мои ощущения. В общем, трудно быть собой. Но почему я так завишу от людей? Ладно, думала про это миллион раз, оставим.
13 Ноября
Они пили ночью, поэтому перенесли станцию на десять утра вместо обычных девяти – а мне сказать? Я встала рано, жду…
14 Ноября
Опять происходит какой-то ужас, но пока напишу про более-менее приятное и интересное. Скинула фотки цветка и окна на компьютер, посмотрела по порядку: можно увидеть, как наступает полярная ночь и незаметно гниёт заливаемый цветок. Только на фотографиях видно, что то, что я считала абсолютной тьмой, оказалось сумерками.
Тем временем отношения с коллегами по-прежнему плохие, вчера я ревела прямо во время станции – дожили. Просто не смогла по-другому реагировать на то, что мои слова, просьбы вообще не слышат, отчаялась. Теперь пью миорелаксанты на ночь, заметила, что стала запоминать сны, достаточно яркие. Челюсти я сжимаю как раз во время фазы снов и просыпаюсь в ужасе, хотя сны не особо страшные. Сегодня ночью запомнила три. Первый, приятный: это, конечно, человек, который ждёт меня на суше, – он стоял у метро под дождём в синем плаще, я увидела его издалека и порадовалась. Второй, странный: я лежу с голым старшим коллегой – без какой-либо романтики и чувств, абстрактно и холодно. Третий, противный и страшный: я в компании людей сижу на ступеньках, сзади стены деревянного общественного туалета. Кто-то зашёл в туалет с одной стороны, увидел нечто и эмоционально позвал остальных – оказалось, это замёрзшее голое тело девушки, лежащей в позе эмбриона. Помню, как я заглянула, увидела колени и ужаснулась. Через какое-то время кто-то как ни в чём не бывало идёт в этот туалет с другой стороны – там тоже тело, мужское, но смотреть я уже не пошла, проснулась. А, вспомнила ещё один, про командный квиз, где я всегда была не уверена в ответах, там появился сияющий дальний знакомый, которого все любили и ждали. Вообще обожаю сны и где-то год записывала их все – очень интересно, начинаешь видеть паттерны и интерпретировать.
Через два дня продолжаю. После той ночи я проснулась с прекрасным ощущением уверенности и радости, казалось, что ничто не может меня задеть, что всё просто хорошо. Конечно, хватило этого ненадолго, я увиделась с коллегами, и всё посыпалось… Почему они так сильно на меня влияют?
16 Ноября
Сегодня опять проснулась в хорошем настроении, и не просто так. Вчера вечером посмотрели «Белый бриллиант» – никто не знал, что выбрать, и я предложила. Что ж, мне понравилось, и всем тоже. Наверное, у всех так – чувствуешь ответственность за выбор фильма, и хочется, чтобы твой понравился всем. И если вначале люди были насторожены, кто-то вообще ушёл (в соседнем зале смотрели «Неудержимых»), то постепенно втягивались, а к появлению петуха уж точно были безвозвратно влюблены. Ближе к концу заходили новые зрители и оставались смотреть, хотя понимали мало что; гидрологи пришли с поля и принесли маленькую живую рыбу! Это переключило внимание на какое-то время, и после фильма вместо обсуждения все стали смотреть на то, как рыба плавает в прозрачном пластиковом ведре. Биологи просят всю живность, которая случайно попадается в руки в процессе работ, приносить им для исследований – конечно, все образцы нужны им в неживом виде. Так что стали обсуждать, что делать с рыбой и что вообще-то лучше убивать их ещё в поле, чтобы биологам не пришлось самим это делать. Возвращаясь к фильму, один гидролог-кинолюбитель, которого я почему-то уважала, в конце заявил: «Ну, бюджет бы побольше, и можно сделать из этого нормальный художественный фильм». Я тогда была под впечатлением от фильма и спорить не хотелось, но – что? Почему документальный фильм плох своей документальностью? Кажется, вся суть как раз в фиксации настоящей жизни, такое не придумаешь. Ну и отдельное мастерство – смонтировать жизнь так, чтобы выстроить драматургию, которая определённо есть, но не всегда очевидна.
Вчера на собрании сказали, что наша льдина трескается. Не критично, но в домик метеорологов дадут сухой паёк на случай, если они отколются, – в этом доме сидят круглосуточно, в отличие от остальных, где люди приходят поработать и уходят. Как интересно. Я вот торчу на палубе, на улицу не выхожу, а там, оказывается, такое происходит! Опытные ледовики говорят, что трещины – это нормально и они будут появляться, у льдины есть динамика.
Как ни парадоксально, температура при этом падает, сегодня должно быть до –27 ℃, да и внутри корабля ощутимо холодает, приходится включать батарею на ночь, к чему я не привыкла.
Вчера, раз уж у нас два дня подряд нет станций, заставила себя порисовать акварелью. Давно хотела нарисовать свою жёлтую ортопедическую тапку – вот и предоставился случай: положила её на коричневую кофту, композиция готова. Решила не тратить большие листы бумаги, взяла А5. В каком-то видеоуроке сказали, что цвет тени – не просто смешанный с тёмным пигментом основной цвет, а совсем другой. Мне нужно время, чтобы постичь искусство правильно находить и смешивать цвета, но помню, там говорилось, что часто в тенях присутствует зелёный – тогда я к жёлтому и коричневому добавила побольше зелёного и стала рисовать. Получилось странно, но что-то в этом есть.
17 Ноября
Сегодня с утра должны были спускать розетту, после этого мы собирались брать свои осадки. Глубина здесь два с половиной километра, так что спуск и подъём занимают несколько часов. Оказалось, что гидрологи с начальником напились накануне и не в состоянии работать, поэтому розетта переносится на вторую половину дня. Серьёзно? Из-за этого нам придётся работать чуть ли не ночью, что не очень приятно. Кто-то рассказал, что, когда у начальника спросили по телефону, почему так, он ответил: «Приказ начальника». Меня это всё возмутило: подстава от якобы милых гидрологов (наверное, я, как всегда, идеализировала людей), да ещё и этот «приказ». Вот так и отбирается материал на наши исследования… Впрочем, не думаю, что я кого-то удивлю тем, что в экспедициях постоянно пьянствуют.
Вчера узнали от коллеги на суше, что в нашем институте происходят сильные изменения, уже поменяли руководство. Говорят, теперь не разрешают работать удалённо, что для меня – катастрофа.
После собрания в моей коллекции появилась ещё одна история про пьянство. Коллега-геолог
