Василий Чичков - В погоне за Мексикой
Многим индейцам конкистадоры отрубали носы, кисти рук, ноги. Их женам отрезали груди и бросали собакам. Некоторым индейцам привязывали к ногам тыквы и топили их в болотах. Оставшихся в живых превращали в рабов. Индейцу надевали на шею, как собаке, цепь и вели его. И если в пути индеец ослабевал и начинал отставать от всех, то конкистадоры, чтобы не терять времени на развязывание цепи, отрубали индейцу голову мечом и шагали дальше.
— Нас мало, а их много, — говорили конкистадоры. — Мы должны покорить эту землю, освободить этих темных людей от идолопоклонства и приобщить их к Христовой вере.
Страшные вести летели по индейской земле. Но у индейцев уже не было сил отстоять свою свободу. Провинции были разобщены. Люди запуганы жестокостью бледнолицых. Отряды испанцев приближались к столице индейцев майя. Халач-Виник знал об этом и все чаще выходил из своего храма на площадку пирамиды и тревожно смотрел вдаль. Халач- Виник был уже стар. Он стоял на верху пирамиды, двумя руками опираясь на свой жезл, украшенный хвостами гремучих змей.
Халач-Виник решил не ожесточать испанцев. Ведь теперь у его народа, ослабленного голодом и бедствиями, нет сил, чтобы победить чужестранцев. «Я встречу их мирно, предложу им драгоценности и тем спасу свой народ!» — решил Халач-Виник.
Гонец взбежал по крутым ступеням пирамиды и доложил Халач-Винику о приближении испанского отряда. Впереди — люди на чудовищах с большими головами и торчащими ушами.
Увидев огромный город, чужестранцы остановились и дали залп из мушкетов. Грохот их выстрелов разнесся над площадью и пирамидой.
По четыре в ряд двигались чудовища и на них — закованные в латы конкистадоры. У каждого наготове заряженный мушкет. Отряд солдат прошел мимо рынка, с которого уже разбежался народ. Испанцы увидели пирамиду. Дон Франсиско некоторое время любовался этим удивительным сооружением. Казалось, даже четвероногие чудовища подняли свои большие головы.
Халач-Виник надел на себя самый торжественный наряд, собрал драгоценности, положил их на большое золотое блюдо.
Халач-Виник торжественно спускался по ступеням пирамиды к чужестранцам. Жители города выходили из домов и храмов и собирались вокруг пирамиды, чтобы увидеть эту встречу. Дон Франсиско спрыгнул с чудовища на землю. Он поднял забрало, покрутил свои лихие усы и пошел навстречу Халач- Винику.
Всего несколько шагов разделяли представителей двух миров.
Халач-Виник дал. знак, и жрец преподнес испанцу золото.
«Ага! — воскликнул про себя Франсиско, п глаза его блеснули радостным светом. — Значит, мы попали в богатый город!»
Конкистадор принял блюдо из рук жреца и передал его своим солдатам.
Халач-Виник поклонился. Дон Франсиско ответил поклоном и подозвал переводчика.
— Скажи этому старику, что мы его оставим в покое, если он отдаст нам все золото.
Халач-Виник внимательно выслушал переводчика и отрицательно покачал головой: «Золота больше нет!»
— Врет, — сказал Франсиско. — Эдуардо, за мной! — крикнул он адъютанту.
Мушкеты были направлены в сторону индейцев, собравшихся у пирамиды.
Франсиско, гремя мечом, упорно лез по крутым ступеням вверх, к храму. Он поднялся на верхнюю площадку пирамиды,, вошел в храм, отбросил ногой священную циновку из кожи ягуара, на которой сидел Халач-Виник, посмотрел на тлеющие угли в каменной пасти агуара. Увидев деревянного идола на пьедестале, Франсиско выхватил меч и с силой обрушил его на голову идола. Щепки полетели в разные стороны. Мечом Франсиско откинул в сторону красочные одежды Халач-Виника.
— Старая лиса, — процедил сквозь зубы испанец. — Он думает, нас можно провести. Где-то он спрятал золото. Все равно найдем.
Родригес стал спускаться с пирамиды.
— Где золото? — крикнул он, встав перед Халач- Виником.
Никто на земле не смел повысить голоса при Халач-Винике. Крик бледнолицего казался Халач-Винику громом, ниспосланным самим богом. Но он смирился с этим. Он понял, чего хочет этот человек в железных латах, и отрицательно покачал головой.
— Эдуардо, — крикнул Франсиско, — сделай ему священное ложе! Сейчас ты у меня по-другому заговоришь.
Этих слов Халач-Виник не мог понять. Он стоял, по-прежнему держа высоко голову в дорогом уборе из разноцветных перьев.
Испанские солдаты врыли четыре столба, соединили их жердями, на жерди положили сучья — образовалось ложе. Под ним Эдуардо разжег костер.
Солдаты подошли к Халач-Винику. Но тта его лице не было страха, как будто он не видел солдат, не видел огня. Солдаты схватили его за руки и за ноги. Головной убор из перьев упал на землю.
— Остановитесь! — вдруг крикнул након Тепеух.
— Хосе, Рафаэль, — приказал Франсиско. — Взять его!
Несколько всадников врезались в толпу. Солдаты подбежали к накону и скрутили ему руки.
Халач-Виника привязывали к деревянной решетке, под которой горел огонь. Он лежал вверх лицом, с открытыми глазами и смотрел на пирамиду. Это была его пирамида. Она вела к самому богу. Над пирамидой голубое небо. Но теперь пирамида была для него недосягаемой.
— Где золото? — услышал Халач-Виник вопрос испанца. — Я сохраню тебе жизнь, если скажешь, где спрятано золото.
Халач-Виник как будто не слышал безумного голоса испанца. Он смотрел на свою пирамиду, он любовался ее величием и красотой.
Огонь уже охватывал тело Халач-Виника. Нет, он не испытывал боли! Ему казалось, что он возносится вместе с дымом и огнем вверх, к богам, как Кетсаль-, коатль. Может быть, он превратится в одну из многих звезд, которые светят по ночам. Халач-Виник вспомнил других богов. Очень давно, когда на земле была ночь и не было света, боги разожгли священный огонь. Первым в него вступил бог Текусицтекотл, и на небе вспыхнуло солнце. Следом за ним в огонь бросился бог Намаутцин, и на небе зажглась луна. Может быть, на небе зажжется еще одна звезда.
А бледнолицый продолжал безумно кричать одно и то же слово: «Золото! Золото!»
Глаза Халач-Виника были по-прежнему открыты. Он смотрел на пирамиду, на храм и на небо и ждал, когда огонь вознесет его туда.
Дон Франсиско бросил последний взгляд на пылающий костер, в котором скрылось тело Халач-Виника и подошел к накону Тепеуху. Взгляд его встретился с ненавидящими глазами накона.
— Золото! — сказал Франсиско, но након молчал, глядя по-прежнему с ненавистью на человека с белой кожей.
— Четвертовать! — приказал Франсиско.
Блеснул стальной меч, и рука накона отделилась от туловища. Блеснул во второй раз, в третий... Тело накона без рук и без ног лежало на земле. Лицо его было обращено к небу. В глазах не было мучений и страдания. Глаза смотрели мужественно, так же, как они смотрели всегда.
