Владимир Корочанцев - Африка под покровом обычая
Рио-Муни — своеобразная разделительная полоса между сухим сезоном к северу и периодом дождей к югу. Мощные пласты влажного, муссонного воздуха из Атлантики останавливают наступление харматтана где-то на границе с Камеруном. В декабре в отличие от Масиаса-Нгема-Бийого Рио-Муни — мир торнадо, ураганных ветров, сопровождаемых бурями, искривляющих, ломающих и даже вырывающих с корнем крепкие африканские деревья, ослепляющих самых опытных и чутких к дороге водителей автомашин. Один из таких свирепых ураганов захватил пас врасплох по пути из Кого, что на границе с Габоном, в Бата. В тот момент мелькала только одна навязчивая мысль: выберемся ли из этого кромешного ада?
На одной из дорог Рио-Муни с ветки вспорхнула крошечная птичка с красным клювом и сине-фиолетово-малиновым оперением. Ее пестрый наряд пылает всеми цветами радуги.
— Мы ее называем птицей-мухой, — сообщил мне гид.
Крошечная пичужка почему-то ассоциируется у меня с тех пор с образом Экваториальной Гвинеи. Эта страна похожа на небольшую, но со вкусом подобранную коллекцию редких драгоценных камней.
Рио-Муни — едва приметная на карте Африки территория, спрятавшаяся между Камеруном и Габоном. Пока еще это «терра инкогнита» для остального мира, край неиспользованных возможностей. 90 процентов кофе дает этот район республике. При хорошем уходе приносят хороший урожай и деревья какао.
Проехав по мосту через порожистую реку Рио-Бенито, мы очутились на плантации масличной пальмы. Ровными рядами выстроились деревья. На конце ствола пальмы, как раз там, где расходятся зеленым фонтаном длинные листья, свешиваются увесистые гроздья, на вид напоминающие увеличенные кисти зрелого черного винограда. Между деревьями спокойно пощипывали травку низкорослые черные коровы нигерийской породы, за которыми важно следовали белоснежные ибисы. Время от времени длинноногие птицы взлетали на коровьи хребты и выклевывали паразитов, впившихся в тело животного, доставляя видимое удовольствие коровам.
— Плантация, как видите, запущена, а вообще-то масличная пальма, если ей уделить больше внимания, стоящее дело, — заметил шофер.
По пути мелькали посадки цитрусовых, ананасов и других культур. Местные рыбаки навязывали нам за бесценок только что пойманных рыб, лангустов, улиток, креветок, крабов, омаров.
В лесу в 25–35 километрах от местечка Акалайонг, что на реке Конгуэ, проводник показал место, где несколько дней назад слоны насмерть затоптали двух крестьян, случайно проходивших мимо гулявшего поблизости слоненка.
— Очевидно, слоны решили, что бедняги хотели похитить их чадо, — предположил он.
Животный мир тут богат: шимпанзе, гориллы, буйволы, дикобразы, мангусты, гигантские лягушки на реке Рио-Бенито, которые, к слову сказать, встречаются теперь очень редко. На счету местных охотников не один убитый слон, о чем свидетельствовали не только их увлекательные, эпические рассказы, по и огромные слоновьи бивни, чрезвычайно живописно расставленные в хижинах.
Настоящие рыбаки живут на Большом Элобее, Кориско и Пигалу (бывший Аннобон).
— Мы — что, — скромно говорили мне на Кориско, — вот на Аннобоне так там даже на китов охотятся. Не зря его прозвали «Республикой морских волков».
О Кориско я впервые узнал от Апесси, уроженки этого острова в эстуарии Рио-Муни, близ границы с Габоном. В гости к ней меня привел директор геофизической обсерватории в Мока Анхел Когойор.
— И люди там хорошие, и узнаете, что такое местная кухня, — убеждал он.
…У Анесси портативный японский проигрыватель «Санио» с металлическим дребезжащим звуком. Хор из оперы Верди «Набукко» гармонирует с тихим, печальным выражением на ее привлекательном лице.
— Не расспрашивай Анесси о прошлом, — предупреждает меня Анхел. — Воспоминания у нее невеселые…
— Пляжи на нашем острове белые, точно бумага. Песок там похож на крупнозернистую очищенную соль, — старается Апесси красочнее передать привлекательность родного островка.
— Анесси, у вас очень красивое имя, — повторяю я несколько раз.
— У бенга, — как должное принимает она комплимент, — музыкальные имена.
— Соно, Белика, Усолу, Муэнги… — нараспев произносит женские имена бенга Анхел, пожалуй, крупнейший специалист по топонимике Экваториальной Гвинеи. — Кстати, бенга — самые первые жители острова, с которыми столкнулись европейские открыватели этих мест.
Анесси столь же бедна, сколь гостеприимна. Узнав от Анхела, что в Санта-Исабель появились жители далекого севера — «русо», она немедленно пригласила нас на обед с коронным блюдом из маниоки, авокадо и других местных плодов, заправленных пахучим соусом из пальмового масла. На ее лице появилась искренняя, смущенная улыбка, когда мы наперебой расхваливали ее кулинарное мастерство.
От испанских народных румб мы перешли к русской народной песне.
— Анесси, вам правится «Катюша»? — спрашивает ее Апхел, которого эта песня, как всякого испанца со времен гражданской войны, всегда берет за живое.
— Ритм немножечко странный, но очень привлекательный, — высказывается она.
Потом помолчав, вдруг по-детски просит:
— Подарите мне эту пластинку!
Лендровер марки «Сантана», гудя, сворачивает в ближайший переулок, и смахивающий на теремок домик Анесси у ручья Рио-де-Консул на окраине Санта-Исабель остается позади. Но в сердце всю жизнь будет жить воспоминание о добром, славном человеке.
Встреча с Анесси оказалась не последней. Она приехала в аэропорт проводить знакомых «русо». На ней была не повседневная, европейская одежда, а красочный, коричневый африканский костюм. На волосы был накручен похожий на тюрбан головной убор, придающий африканкам величавость. Такой и хранит моя память грустную Анесси с острова Кориско. И с той встречи не оставляла меня мечта побывать на Кориско.
Отправиться в плавание в открытое море на Элобеи и Кориско — рискованное предприятие, особенно когда совершаешь его не на катере, а в обычной лодке со слабеньким ручным подвесным мотором. Обещанный властями катер «похитила» католическая миссия. Святые отцы ночью сняли его с якоря. А так как другого дня для плавания на Кориско у нас не было, мы, невзирая на увещания представителей местных властей, все-таки осмелились осуществить заветную мечту на утлом суденышке.
…На Кориско мы высадились в деревне Эбендо, где живет род бубунджа. О самом островке ничего не скажешь, если умолчишь о корисканках — мастерицах на все руки. Храбрые женщины здесь ловят сетями рыбу и охотятся на крокодилов. Причем охота на крокодилов — исключительная «привилегия» прекрасного пола. При виде утомленных мореплавателей один из островитян в мгновение ока вскарабкался на кокосовую пальму и длинным ножом-секачом срезал большую гроздь орехов.
