Юрий Курочкин - Легенда о Золотой Бабе
А сейчас — пора. Через час я войду в библиотеку, встречусь со стариком и...
Была не была!
Тетрадь четвертая
ХРОНИКА ОДНОГО ДНЯ ФАИНЫ КРЫЛОВОЙ
Как томительно тянется время! Если бы не усик секундной стрелки, деловито ощупывающий циферблат, можно было бы подумать, что часы стоят.
Чтобы хоть как-то скоротать время и отвлечься, взялась за карандаш.
Тимка, дорогой! Только сейчас я поняла, как бесконечно дорог ты мне. Вот ты ушел, тебе грозит опасность, и я уже ни о чем другом не могу думать, не могу ничего делать. Не могу, не могу...
Ребята сидят у порога. Нахохленные, как вороны после дождя, — и Петро, и Василек, и даже Саша-неунывака. Он хотя и насвистывает что-то, но художественный свист сегодня ему явно не удается.
И надо же было случиться такому, когда все трудное осталось уже позади, когда лишь два перехода отделяли нас от конца маршрута, когда все прошло так успешно.
Да и могло ли быть иначе, если поход готовил Тима: тщательно готовился сам и готовил нас, контролируя каждую мелочь со свойственной ему основательностью.
Стоит вспомнить, как он доказывал чиновникам от туризма, что зачетные походы высшей категории трудности не только можно, но и нужно проводить не в Забайкалье, на Алтае или на Памире, а на Урале. Он говорил, что Северному Уралу предстоит в скором времени стать ареной больших преобразовательных работ и что туристы (между прочим, он не любит этого слова и все ищет замену ему) обязаны внести в них свой вклад — проторить пути к неизведанным, труднодоступным местам. Что турист должен быть не экскурсантом-потребителем, заботящимся только о личных удовольствиях, получаемых в путешествии, а пионером-созидателем, человеком дела и долга.
— Туризм — отдых?! — негодовал он. — Кто придумал такую скользкую формулировку, позволяющую некоторым толковать туризм как безделье? Туризм это дело, при котором отдыхаешь. Лев Толстой отдыхал за шитьем сапог. Петр Первый — за токарным станком. Почему отдых это обязательно безделье? При коммунизме будут найдены такие формы труда, которые будут и отдыхом!
Он не очень убедил туристское начальство критикой формулировки, но своего добился — поход разрешили.
Тогда он обегал (и заставил бегать нас) десятки институтов и учреждений, собирая заказы, выясняя, где нужнее разведать дороги, где какие собрать сведения и образцы, что сделать на месте.
Составляя маршрут, мы словно проходили семинар по ураловедению: Тимофей тащил книгу за книгой и заставлял нас изучать и историю мест, где нам предстоит пройти, и географию, и геологию, и флору, и фауну, и все-все! Сам-то он это «все» знал дотошно.
Мы перечертили от руки карты похода. Мы отказались от стандартного, рекомендуемого инструкциями набора снаряжения, одежды, вещей, запасов — все было критически обдумано, многое переделано, сконструировано заново.
Тима так заботился о нашем здоровье и физической подготовке, даже о нервах, будто готовил группу к побитию мирового рекорда. Особенно придирчив он был ко мне, опасаясь, что поход будет мне не по силам. Я лезла из кожи, чтоб доказать ему обратное и, кажется, убедила.
— Такие трудные переходы не для девиц. Для них это ненужная перегрузка. Но поскольку остальные ребята голосуют за тебя... Я рад, что ты пойдешь с нами, — сказал он.
Короче — поход готовил Тимофей, и этим все сказано.
Зато и прошел поход на славу. Представляю, сколько восхищения вызовет наш отчетный доклад и выставка!.. Впрочем, Тима сейчас осудил бы меня — он так не любит бахвалиться, да еще раньше времени.
Но, в самом деле, я уверена, что многое-многое пригодится тем, кто будет осваивать эти края: и изыскателям трасс железных дорог, и геологам, и биологам, и лесовикам, и гидротехникам... Тьфу! Опять я... Нет, мне, наверное, никогда не стать такой, как Тима, даже наполовину.
И вот надо же! Осталось два последних нетрудных перехода — и мы у пункта, откуда добраться до дому уже совсем несложно. А там — «кричали женщины «ура» и в воздух чепчики бросали»... Но вместо этого — непредвиденная задержка, нарушение графика (чего не случалось за весь поход, несмотря на трудности) и опасная отлучка Тимофея.
Скорей бы вечер (Тима раньше не вернется), скорей бы он возвратился!
И подумать только, что все началось с...
12 февраля. 11 ч. 15 м.
Саша просит есть. Говорит, что массы проголодались. Но хотя сегодня дежурю по пищеблоку я, он не дал мне готовить обед, забрал продукты и ушел мудрить с ними. «Я еще в детстве читал творения классиков кулинарии, включая Елену Молоховец!» — и пытается создать из крупы и тушенки какие-то замысловатые беф-кру-ля-ля, которые даже сам не всегда решается попробовать первым. Намудрит, наверное, и сегодня. Ну да мне не до еды.
Итак, все началось с картошки.
Вчерашнее утро застало нас в селении — последнем перед конечным пунктом похода. Предстояло двадцатикилометровым броском успеть добраться засветло до лесной избушки, где и устроить ночевку.
После завтрака Тимофей ушел к какому-то старому охотнику расспросить о дорогах и тропах, ребята соображали насчет пожевать, а мне... мне захотелось картошки. У хозяев, где мы остановились, лишней не было; и я пошла купить, поискать ее в остальных семи домиках этого миниатюрного, заброшенного в далекой тайге поселочка.
Мне повезло. В первом же домике, стоящем несколько на отшибе, картошка нашлась. Хозяйку, широкоскулую пермячку, я встретила в дверях уже одетую — она собралась уходить. Но картошки продала.
— И что ты в эку даль, голубушка, поплелась? — жалостливо спросила меня хозяйка, когда я рассчитывалась с ней.
Я не успела ответить — в избу вошел парень, таща за собой рюкзак.
— День добрый! — приветствовал он нас.— Можно у вас, хозяюшка, остановиться? Вижу, здесь уже есть представители туристского племени...
— Да не, они не у меня, они у Марьи, — пропела хозяйка своим северным говорком. — Садись, гостем будешь. А я пойду ино. Поскучайте тут...
Парень забросил рюкзак на лавку и, сняв шапку, уселся.
Я узнала его. И покраснела. Это был Слава.
Мы познакомились летом в парке, когда ко мне у танцплощадки пристал какой-то полупьяный чернявый нахал. Я, вероятно, сумела бы ответить ему сама; но подошел не знакомый ни мне, ни Светке (я была с ней) парень и, надавав чернявому оплеух, прогнал его. Видя, что мы собираемся уходить и что мы здесь одни, наш спаситель предложил проводить нас. Мне очень не хотелось этого, но отказаться показалось неудобным, да и Светка дергала меня за рукав, давая понять, что надо соглашаться.
