Бенгт Даниельссон - Счастливый остров

Что и говорить, убедительное свидетельство превосходного качества консервов и аппетита раройцев: мы оставили им около полутора тысяч банок!

— А теперь, до следующего плота, — продолжал Тетоху, печально взирая на пустынный океан, — остается лишь обходиться нашими местными консервами. Вот погодите, сейчас увидите.

Он достал из лодки два копья, подал одно Маопо и пошел вброд к одному из многочисленных мелких протоков, соединяющих лагуну с океаном. Возле большой коралловой гряды он опустил голову под воду, высматривая цель. Потом замахнулся копьем, сделал резкий выпад и выбросил на берег крупную рыбу, длиной в полметра, похожую на налима. Следом за ним и Маопо поразил копьем добычу. Не прошло и десяти минут, как они выловили четырех рыб.

Маопо пошел к пальмам, а Тетоху собрал в кучу сухое кокосовое волокно, поджег его и положил рыбу сверху, не очищая.

— Как в старину, — объяснил он. — Тогда не было ни сковородок, ни масла. Сковороду заменяло кокосовое волокно, а масло — внутренности самой рыбы.

Маопо вернулся, неся молодые пальмовые побеги и несколько орехов. Салат и десерт! Через некоторое время Тетоху счел, что рыбы изжарились, и палочкой выгреб их из костра. Они обуглились и выглядели не особенно аппетитно, но Тетоху знал свое дело. Непринужденным движением руки кулинар швырнул рыб в лагуну и пошел вброд за ними. Одну за другой он вынимал их из воды, разрывал на части и отделял кости, внутренности и подгоревшие куски.

— В старое время на Рароиа не было соли, поэтому рыбу мочили в море, — объяснил Тетоху, вернувшись на берег и разложив завтрак на зеленых листьях, которые Маопо расстелил на песке. — Теперь мы жарим рыбу на сковороде, когда готовим в деревне, но когда отправляемся на островки заготовлять копру, то предпочитаем старый способ. По-моему, так вкуснее!

Мы очень скоро согласились с Тетоху. Поджаренная на угольях и просоленная в море рыба оказалась настоящим деликатесом. В заключение трапезы каждый получил пальмовый побег длиной в полметра и по нескольку кокосовых орехов.

— А теперь вздремнем, — объявил Маопо. — После сытного обеда необходимо отдохнуть. Это полезно для пищеварения.

Немного погодя мы дружно храпели в тени пальм, а когда проснулись, день уже клонился к вечеру, и мы едва успели вернуться в деревню до наступления темноты.

— Завтра отведаем еще «раройских консервов» и отдохнем на другом островке, если хотите, — сказал Тетоху на прощанье. — В лагуне всегда есть рыба, а островов столько, что никто еще не мог их сосчитать.

6 декабря. Ко мне неожиданно явился пожилой курчавый рароец и осведомился, правда ли, что у меня есть машина, которой можно писать буквы. Получив утвердительный ответ, он спросил, пишет ли она по-таитянски. Я заверил, что это вполне осуществимо. Мой ответ явно обрадовал гостя. Он вытащил лист бумаги и вежливо попросил меня оказать ему услугу — помочь написать на машинке письмо. Разумеется, я тут же вставил в машинку чистый лист, и островитянин продиктовал следующее примечательное послание:

Иа ора на, Отто, с благословения Иисуса Христа и девы Марии. Аминь.

У меня твой мальчик, которого ты дал мне на Таити. Помнишь? Я забочусь о нем хорошо и кормлю каждый день. Когда он вырастет, я отдам его в школу в Папеэте, чтобы он научился французскому языку и всему, что знают попаа. Я заплачу за обучение. Потом, когда он станет еще больше, ты, может быть, пошлешь его во Францию. Но тогда ты будешь платить сам. Если ты согласен со мной, пиши мне. Когда он вырастет, то унаследует половину моего имущества.

Фаукара дважды с восхищением перечитал письмо, потом сказал:

— А ты можешь положить его в конверт и написать адрес, чтобы выглядело, как настоящее письмо?

— Конечно, — ответил я и достал конверт самого лучшего качества. — Кому адресовать?

— Отто на Таити.

— Гм, на Таити, наверно, не один Отто найдется. Фамилии у него нет?

— Есть, но такая трудная, что я забыл ее.

— Гм, а кто же такой этот Отто?

— Он дал мне ребенка. Он из страны попаа. Напиши «Для Отто» — и дойдет.

Я написал «Для Отто, Таити».

7 декабря. Страшный переполох с утра. Прибежали ребятишки, громко крича «Инаа, инаа!», взяли нас за руки и стали тянуть за собой. Они так торопились, что спотыкались о кокосовые орехи на улице; их волнение передалось и нам. На пристани собралась половина населения деревни. Большинство — с ведрами в руках.

— Хотите инаа? — спросил Кехеа.

— А что это такое?

— Маленькие-маленькие рыбы. Не хуже сардин.

Присмотревшись, мы обнаружили, что вода возле пристани кишит крохотными рыбками.

— Весь залив полон рыбы, — сообщил Кехеа. — Стоит на месте, знай себе черпай. Здесь, на Рароиа, не надо искать рыбу. Сама к нам приходит.

Он погрузил ведро в лагуну, потом слил воду и высыпал на песок несколько килограммов рыбы. Остальные последовали его примеру.

По совету Кехеа мы макали рыбок в мучную болтушку и жарили. В готовом виде они цветом напоминали жженый сахар, вкусом — салаку.

К полудню стало так жарко, что все плыло перед глазами. Термометр показывал тридцать пять градусов в тени! Мы приготовились упасть в обморок; вдруг явился Маопо и позвал меня играть в футбол. Шатаясь, я побрел к так называемому футбольному полю и повалился на песок под самой тенистой пальмой, сомневаясь, что смогу вообще держать глаза открытыми. Однако вскоре я настолько увлекся, что забыл жару и усталость. Раройцы играли в совершенно особый вид футбола, который следовало бы назвать «кокосовым». Дело в том, что помимо игроков в матче участвовали кокосовые пальмы. Наиболее искусные нападающие ухитрялись не только обводить стволы, но даже строить комбинации с их участием. Длина поля определялась расстоянием, которое был в состоянии пробежать игрок, и вратарям приходилось отбивать атаки как с передней, так и с задней стороны ворот. Особенно трудно было принимать высокие мячи, потому что, когда игрок посылал мяч в пальмовую крону, нередко случалось, что оттуда падал кокосовый орех.

Каждый желающий мог участвовать в матче, и все, разумеется, играли босиком. Судья сидел на ящике и свистел почти непрерывно, но футболисты благоразумно не обращали внимания на его сигналы, кроме тех случаев, когда считали, что забит гол. Игра закончилась вничью — 2:2.

— Команда Маопо должна была победить, — заметил я после матча.

— Возможно, — ответил судья, — но здесь все встречи заканчиваются вничью. Как только счет становится 2:2 или 3:3, я даю свисток на окончание игры. Так лучше всего, никому не обидно, и все остаются друзьями.