Михаил Певцов - Путешествия по Китаю и Монголии. Путешествие в Кашгарию и Куньлунь
В описываемой пустыне, в особенности в западной ее половине, заметны признаки, по-видимому, распавшихся местных гор. Тут нередко встречаются весьма плоские бугры обширных размеров, на вершинах которых лежат массивные камни. Эти обломки твердых пород постепенно мельчают по радиальным направлениям от вершин бугров, переходя на их отлогих склонах в гальку, щебень, гравий и дресву, устилающие почти сплошь равнинные между буграми пространства. Но выходов коренных горных пород ни на вершинах, ни на склонах этих плоских бугров и на окружающих их плоскостях не заметно.
На 18-й версте экспедиция миновала лянгер Аврас, расположенный на берегу неглубокой балки, в которой находится помянутый выше колодец в 40 сажен глубины. Вода в балке и колодце появляется только летом, во время таяния снегов и ледников в горах Куньлуня, оттуда она стекает по непрерывному руслу, а в остальное время года ее привозят ежедневно в лянгер из выселка Ясулгун.
В 9 верстах от лянгера Аврас мы остановились на ночлег у сухого русла Чаканды-экын, в совершенно пустынной местности. Во всей окрестной унылой пустыне, кроме жалких кустиков хвойника (Ephedra sp.?), сиротливо приютившихся по одиночке в сухом русле, нет никакой растительности и не заметно было ни одного животного, не исключая насекомых.
Последний переход, в 23 версты, до Нии был в особенности утомителен: дорога, направляющаяся к северо-восто-ку, очень часто пересекает песчаные грядки, которые, по мере приближения к селению, все более и более сплочиваются, возрастая вместе с тем в высоту. Эти грядки простираются от 10 до 20 верст на юг от дороги, а далее, до самого предгорья Куньлуня, залегает пустынный сай. К северу же от дороги размеры песчаных грядок постепенно увеличиваются, и в 2 днях пути от нее там воздымаются уже высокие песчаные гряды пустыни Такла-Макан, отделившие от себя на юг по воле ветров — как бы свои детища — мелкие песчаные образования, испещряющие придорожный сай.
Переваливая с одной песчаной грядки на другую, мы увидели наконец верст за 7 оазис Ния, который с радостным чувством приветствовали издали. Через 2 часа мы достигли этого оазиса, после утомительного перехода по мертвой пустыне расположились лагерем в 2 верстах к северо-востоку от него, на берегу речки Ния-дарья.
Решившись провести зиму в Нии, я, на третий день по прибытии экспедиции в это селение, послал двоих из наших людей с туземцами разыскивать лучшее пастбище для экспедиционных верблюдов и лошадей. В долине речки Ния-дарья, верстах в 17 ниже селения, они нашли место с порядочным подножным кормом, куда потом были переведены все наши верблюды и большая часть лошадей. Затем, при содействии местного бека Измаила, я нанял в Нии на зиму отдельный дом для помещения экспедиции и, осмотрев его, указал, какие в нем нужно сделать приспособления ко времени нашего возвращения из Куньлуня. Часть этих работ была возложена на наших людей, а остальные — на туземцев.
Сделав все необходимые распоряжения для устройства зимней квартиры экспедиции и подрядив туземцев на ежедневную доставку нашим верблюдам соленого кукурузного хлеба, а лошадям фуража, мы стали поспешно готовиться к предстоящей экскурсии в горы для отыскания проходов через окраинный хребет Куньлунь в северо-западный Тибет. Погода стояла очень хорошая: дни были солнечные, тихие и теплые, а вечера прохладные, и ночью термометр опускался до -5° Цельсия. 23 октября в нашей юрте замечены были комары, а 25 числа того же месяца я наблюдал множество комаров и мошек, летавших над поверхностью воды соседнего арыка. Такая теплая погода побуждала нас пользоваться благоприятным временем и спешить в горы.
Для ускорения экскурсии в Куньлунь мы наняли у туземцев шесть свежих верблюдов, на которых нагрузили весь необходимый багаж, и, взяв с собой четырех нижних чинов из конвоя и двух туземцев, направились 27 октября из Нии на юго-восток, к подножью окраинного хребта. В этой поездке участвовали все мои сотрудники: В. И. Роборовский, П. К. Козлов и геолог экспедиции К. И. Богданович.
Тотчас же по выходе из оазиса мы очутились на весьма пустынной равнине, почти вовсе лишенной растительности и покрытой близ селения тонким слоем песка, а далее щебнем и галькой. На этой печальной равнине нередко встречались отдельные высоты разнообразных форм: узкие и низкие кряжи, столовидные возвышенности, покрытые мелкими сопками, и, наконец, плоские гряды, прорезанные узкими и извилистыми поперечными долинами. Все эти высоты, носящие у туземцев общее название кыр (древний), представляют, по всей вероятности, образование размыва и, подобно покрываемой их равнине, почти совершенно бесплодны.
Пройдя 16 верст, мы остановились на ночлег у подножья узкого кряжа, среди безводной и безжизненной местности. Длинные переходы по таким пустынным местностям, превосходящие 40 верст, мы обыкновенно разделяли всегда на два. Взяв с собою воды для людей, выступали с ночлежного места в прохладное время около часу пополудни, а в жары не раньше 4 часов, и останавливались перед закатом солнца на ночлег, приблизительно на середине безводной станции, а другую ее половину проходили на следующий день с утра. Опыт убедил, что такой прием значительно облегчает длинные переходы по безводным местностям и в жаркое время года оказывается безусловно необходимым. Ночных же переходов ученым экспедициям, понятно, следует избегать и предпринимать их лишь в крайних, исключительных случаях.
На второй половине станции мы пересекли несколько низких и узких грядок, потом шли по пустынной, совершенно бесплодной равнине, не встретив на ней ни одного живого существа. К северо-востоку от дороги эта мертвая пустыня на всем видимом пространстве представляет совершенную равнину, а к юго-западу покрыта столовидными высотами, увенчанными почти сплошь мелкими сопками. Среди этих малых высот резко выделяется плоская гряда Эм-чек-кыр, простирающаяся с юго-запада на северо-восток. С половины последнего перехода в пустыне стали встречаться жалкие кустики хвойника (Ephedra sp.?), растущие одиноко в сухих руслах, а последние 4 версты мы следовали по сплошной каменной стлани из крупных обломков. На ночлег наш маленький караван остановился у жалкого лянгера, сложенного из камней на берегу речки Чижган, текущей в узкой и каменистой балке.
Наши проводники уверяли, что пересеченную нами на пути от Нии до речки Чижган каменистую пустыню, простирающуюся с лишком на 40 верст по дороге, крайне трудно и рискованно переходить в жаркие летние дни. В такие дни поверхность ее, в особенности близ речки Чижган, раскаляется столь сильно, что жар на ней становится положительно невыносимым даже для привычных к нему туземцев, и они переходят ее в период жаров по ночам. Действительно, темный цвет каменных обломков, покрывающих почти сплошь эту мертвую пустыню, должен немало способствовать чрезмерному нагреванию ее поверхности жгучими солнечными лучами под 36°50′ северной широты, где наибольшая полуденная высота солнца достигает 76°40′, и потому показания туземцев о нестерпимых летних жарах в ней заслуживают полного доверия.
