Вилли Мейнк - Пойманное солнце
Заклинатель змей поднялся. Я был уже готов к представлению. Знание людей было такой же неотъемлемой принадлежностью его профессии, как и умение играть на флейте и кормить змей.
— Пять рупий, саиб! Борьба змеи и мангусты. Пять рупий, саиб!
Я утвердительно кивнул, «печальный, мудрый, полный юмора и горечи». Лицо заклинателя выразило спокойное торжество. Он оказался прав, а тот, другой, который не дождался и ушел, — плохой работник. Заклинатель, скрестив ноги, уселся прямо передо мной, открыл корзину, дернул за цепь, прошептал мангусте несколько отрывистых команд и начал с некоторой торжественностью играть на флейте. Ее жалобные деревянные звуки затухали во влажном, теплом воздухе и были слышны только на очень близком расстоянии.
Змеи, извиваясь, тянулись вверх: голова одной кобры появилась над краем корзины, но, заметив изготовившегося к прыжку опасного врага, кобра тотчас же спряталась обратно. Заклинатель змей выругался и свирепо дернул за цепочку. Потом снова заиграл на флейте, но и это не помогло. Змея не отваживалась высунуться из корзины. Несмотря на привычные движения флейты, рефлекс не срабатывал, так как инстинкт самосохранения, вызванный видом готовой к борьбе мангусты, оказался сильнее.
Солнце нещадно пекло мою голову, в красных цветах кустарника я уже не видел ничего особенного, и к тому же я забыл свой фотоаппарат. Больше всего мне хотелось встать и уйти, но я уже решил, что дома расскажу о драматической борьбе между мангустой и ядовитой коброй. При этом я, конечно, не собирался рассказывать ни о Майдане, ни о звуках флейты заклинателя змей, а хотел перенести место действия в полные опасности джунгли.
Человек, который уловил на моем лице нетерпение, успокаивающе поднял руки, как бы говоря: «Не беспокойтесь, сахиб, все будет как надо». Затем он сунул правую руку в корзину, схватил самую большую змею и выбросил ее. Мангуста, поворачивая свою острую мордочку из стороны в сторону, бросалась на змею, да так стремительно, что я едва успевал следить за ней; но змея, вдруг обретя невероятную подвижность, выпрямляла верхнюю часть туловища, стремительно выбрасывала голову, как стрелу, вперед, стараясь предупредить нападение мангусты и нанести ей смертельный укус, который на самом деле не может принести зверьку вреда, так как у кобры по закону должны быть удалены ядовитые зубы.
Я был сильно взволнован, симпатии мои с самого начала были на стороне мангусты, и меня сердило, что заклинатель оттягивал мангусту, как только преимущество оказывалось на ее стороне. У меня создалось впечатление, что это была честная борьба между двумя противниками, которые боролись, правда разными средствами, но все же были равны то силе, хотя я отдавал предпочтение мангусте, ибо она была моим фаворитом.
Представление длилось всего лишь несколько минут. Заклинатель не хотел лишаться ни мангусты, ни змеи. Он закончил борьбу, посадив мангусту на цепь и привязав ее к скамейке около моей правой ноги. Змея, убедившись, что опасность миновала, сама уползла в корзину.
Заклинатель захлопнул крышку и протянул руку. Я дал ему обещанные пять рупий, да он и не пытался просить больше. Это было уже не похоже на мои встречи при первом посещении Дели, где чистильщик обуви запросил большую цену, так как я выглядел новичком. Значит, я все-таки поднялся на ступеньку выше.
Заклинатель змей отвязал цепь, поднял корзину и пошел со своей мангустой, флейтой, змеями и узелком одежды на бамбуковой палке. Он нес с собой все необходимое для его профессии, как бродячий паяльщик или чистильщик обуви. Сегодня здесь, завтра там — он ищет свое счастье. Ради заработка!
Баскетбой[2]
Это произошло в последний день перед моим отъездом из Калькутты. Я только что возвратился из поездки в Эллору{35} и Аджанту{36}, мои мысли все еще были прикованы к великолепным фрескам и скульптурам скальных храмов, и у меня не было ни малейшего намерения делать какие-либо покупки. Когда после завтрака я, прогуливаясь без всякой цели, направился к Новому рынку, местность показалась мне настолько знакомой, что я уже не надеялся открыть для себя что-нибудь новое. Я знал уже достаточно об этом квартале, он напоминал мне лицо, которое видишь слишком часто.
Я брел по улицам, где был свидетелем волнений людей, бросавших камни. Вот портрет мадам Виджаянтималы на киноафише. На левой и правой сторонах улицы стояли автомобили, спешили прохожие, а в серых доходных домах за спущенными шторами скрывалась жизнь.
Голод 1943 года, как мне рассказали, был «искусственным голодом» и не причинил этому городу большого вреда{37}. До сих пор я не знал, что существуют два вида голода: искусственный и естественный, и должен признаться, что эти понятия в данном случае очень близки, однако ничего более точного мне пока узнать не удалось.
Баскетбой, которому в 1943 году было двадцать лет, чисто случайно не умер от голода. Свирепствовавшие тогда голод и холера не смогли погасить или разрушить его жизнь. Наоборот, они придали ему достойные удивления сопротивляемость и невозмутимость.
Я встретил его у павильона на рынке, в котором торговали тканями. Разносчик сидел около своей корзинки, потом увидел меня, поднялся и последовал за мной как тень. Да я и не пытался отделаться от него, так как он говорил по-английски и исполнял свои обязанности с большим тактом и достоинством.
В тот день — это было в 1943-м голодном году — он выбрался на рассвете из своего ночного укрытия, прогнал коршунов от тел умерших и рассыпал перед статуей Кали цветы, которые сорвал с пышно расцветшего, несмотря на все беды людей, куста. Затем, как и каждое утро, он нарисовал себе на лбу знак золой и прошептал:
— О богиня, благодарю тебя, что ты сохранила мне жизнь. Дай мне сил дойти до рынка.
Но тут он потерял сознание, и прислужник священнослужителя вытащил его из храма. Разносчик лежал рядом с другими безжизненными телами, сначала в тени, падавшей от стены, а потом под палящим солнцем; он уже не чувствовал больше опустошающего голода, который унес миллионы жизней с улиц Калькутты и из всей Бенгалии, в том числе его отца и двух братьев. О причинах этого бедствия он даже не догадывался.
Собственно, голод был подготовлен нападением японцев на Пирл-Харбор, опорный пункт американского Тихоокеанского флота. С вступлением Соединенных Штатов Америки во вторую мировую войну начались бои на Тихом океане. Японские войска заняли Малайю и продвинулись до Бирмы — основного поставщика риса для Бенгалии.
Все эти события можно было предусмотреть. Это не наводнение, не ураган, не отсутствие муссонных дождей и не землетрясение, которые иногда постигают землю. Эти события подготавливались годами и обсуждались британским колониальным правительством в Индии с преступным равнодушием.
