Жюль Верн - Плавающий город
Вдохнув полной грудью свежий морской воздух, капитан сказал:
— В зале очень душно. Здесь по крайней мере есть чем подышать! Сто кубических метров свежего воздуха в сутки для меня положительно необходимы.
— Дышите, дышите хорошенько, — сказал я ему, — тут на всех хватит свежего воздуха. Кислород действительно великолепная вещь! К сожалению, надо признаться, что парижане и жители Лондона знакомы с ним только понаслышке.
— Да, — отвечал капитан, — они ему предпочитают углекислоту. Что ж, у каждого свой вкус! А вот мне этот газ противен даже с шампанским.
Беседуя таким образом, мы прогуливались. Густые клубы дыма вместе с искрами вырывались из черных труб. Стук машин смешивался с завыванием ветра в железных вантах. Каждые четверть часа среди этого шума раздавались голоса вахтенных матросов, выкрикивавших следующие слова: «All's well! All's well!» Это означало, что все обстоит благополучно. Иначе, впрочем, и быть не могло, так как все было предусмотрено для благополучного прохождения по этому опасному пути, который часто загромождался льдинами. Каждые полчаса по приказанию капитана матрос черпал ведро воды для изменения температуры, и упади она хоть на один градус, капитан, не задумываясь, изменил бы путь. Ему было известно, что две недели тому назад в этом самом месте затерло льдом пароход «Pereiere», и он боялся подвергнуться той же участи. Всю ночь продежурил он сам, стоя на мостике с двумя офицерами, из которых один следил за работой колес, а другой наблюдал за вантом. Кроме того, лейтенант и два матроса стояли на вахте на шкафуте, в то время как штурман с матросами находились на стеме корабля. Благодаря предусмотрительности и деятельности капитана пассажиры могли спать совершенно спокойно.
Обойдя весь корабль, мы с капитаном Корсиканом остановились на корме. Нам не хотелось еще забираться в душные каюты, и мы стояли, беседуя как мирные граждане па площади своего города.
Сначала нам показалось, что мы тут одни, но вскоре мы заметили человека, неподвижно стоявшего у перил. Пристально вглядевшись в него, капитан воскликнул:
— Это Фабиан!
Действительно, это был он. Я тоже узнал его. Он так был погружен в какое-то немое созерцание, что не расслышал нас. Глаза его горели; казалось, он не мог оторвать их от угла рубки. Я решил не беспокоить его, но Корсикан подошел к нему.
— Фабиан? — позвал он.
Фабиан не отвечал. Очевидно, он не слышал этого оклика. Подойдя ближе, Корсикан еще раз позвал его. Фабиан вздрогнул и быстро повернулся.
— Тише! — сказал он, указывая рукой на тень, которая тихо двигалась вдали. Потом, грустно улыбнувшись, он прибавил:
— Это черная женщина!
Я вздрогнул. Корсикан схватил меня за руку, и я почувствовал, что он тоже дрожит. Мы оба подумали, что это то самое привидение, о котором говорил доктор Питферж.
Фабиан не сводил с него глаз. Я с замирающим сердцем всматривался в эту фигуру, едва заметную в темноте. Но вот она стала обрисовываться все ясней и ясней. Она то продвигалась вперед, то останавливалась, как бы не решаясь продолжать путь, то опять направлялась к нам. Наконец, шагах в десяти от нас, она остановилась. Я ясно различил женскую фигуру, закутанную в широкий плащ, лицо ее было покрыто густой вуалью.
— Безумная! Безумная! Не правда ли? — прошептал Фабиан.
Как оказалось впоследствии, это была действительно безумная, но Фабиан нас не спрашивал, он говорил сам с собой.
Между тем она подошла ближе. Сквозь вуаль было видно, как блестели ее глаза, устремленные на Фабиана. Он замер. Остановившись перед ним, она положила свою руку ему на сердце, как бы желая сосчитать его биение, затем повернулась и скрылась во тьме.
Фабиан упал на колени.
— Это она! — прошептал он.
Потом, покачав головой, прибавил:
— Нет, это была галлюцинация. Капитан Корсикан взял его под руку.
— Пойдемте, Фабиан, пойдемте, — сказал он, уводя своего несчастного друга.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Мы с Корсиканом не сомневались в том, что безумная женщина была Елена, невеста Фабиана и жена Гарри Драке. По воле рока они все трое очутились на одном корабле. К счастью, Фабиан не узнал ее, ему только казалось, что это она. Однако он не ошибся, приняв ее за сумасшедшую. Елена, вероятно, не могла перенести разлуки с любимым человеком и сошла с ума. Да, это несомненно была она. Гарри Драке увозил ее в Америку, очевидно не желая расстаться с ней. Капитан без содрогания не мог говорить об этом негодяе, я вполне сочувствовал ему, но мы ничего не могли сделать для несчастной женщины, — Драке был ее мужем, ее властелином. Теперь нужно было главным образом позаботиться о том, чтобы Фабиан больше не встречался с Еленой. Он мог узнать ее, и катастрофа была бы неизбежна.
К счастью, днем Елена не появлялась ни на палубе, ни в залах. Только ночью выходила она из каюты подышать свежим воздухом.
Итак, мы были почти уверены в том, что нам удастся скрыть от Фабиана присутствие Елены на корабле, тем более что до Нью-Йорка оставалось только четыре дня, по на деле все вышло иначе.
Ночью корабль несколько изменил направление, взяв на юг, так как температура воды оказалась на три, четыре градуса ниже нуля. Близость льдов не подлежала сомнению. Утром небо как-то особенно заблестело, подул холодный северный ветер, и, наконец, около десяти часов, пошел снег. Туман все сгущался, и мы то и дело давали свистки. Испуганные чайки стаями поднимались с рей корабля.
В половине одиннадцатого туман рассеялся и на горизонте показался винтовой пароход. Белая оконечность трубы доказывала, что пароход этот принадлежал компании Ипман, занимавшейся перевозкой эмигрантов из Ливерпуля в Нью-Йорк. По сигналу мы узнали, что это был «City of Limerik>. Он отправился из Нью-Йорка в субботу, следовательно, шел с большим опозданием.
Перед завтраком несколько пассажиров предложили устроить ставку, в которой приняли участие все любители пари и разных азартных игр. Это была так называемая лоцманская ставка, результат которой должен был выясниться только через четыре дня. Всем известно, что при появлении вновь прибывшего корабля с берега приезжает лоцман, который и проводит этот корабль в порт. Итак, каждые двадцать четыре часа подразделяют на сорок восемь получасов, или на 96 четвертей, это зависит от участвующих в ставке пассажиров. Каждый ставит по одному доллару на получас, который выпадет ему по жребию, всю же сумму в 48 или 96 долларов получает тот, в чей получас лоцман взошел на корабль. Игра, как видно, совсем несложная.
Руководил ею канадец Мак-Альпин. Он легко собрал 96 человек, в числе которых были и дамы. Я тоже поставил доллар, но мне сразу не повезло, так как вынутый мною 64-й номер приходился на ночь. Дело в том, что, разделяя сутки на 96 четвертей часа, счет обыкновенно ведут с полудня до полудня; следовательно, некоторые четверти часа приходятся на ночь. Обладатели этих последних имеют очень мало шансов на выигрыш, так как лоцман почти никогда не приезжает на корабль ночью. По я не особенно огорчился этим.
