Вадим Глускер - Настоящий итальянец
Меня мучили сомнения. Я прекрасно понимал, что прямой вопрос о страшной тайне, которую хранит каждый житель этой деревни, может отпугнуть радушных хозяев. Но любопытство брало верх. И я практически без остановок, на одном дыхании выпалил заученную фразу: «А правда, что за десять лет у вас в деревне была уничтожена десятая часть населения?» Деды как по команде перестали пить. На меня смотрели если не как на врага, то как на работника ВЧК или на столь любого ими товарища Сталина. Второй Луиджи оглядел своих друзей и произнес загадочную фразу: «Поезжай на окраину Годрано, там, за кипарисовой аллеей, будет проселочная дорога, за ней – дубовая роща. Посмотри на нее, погуляй, подумай, потом можешь возвращаться». Старики демонстративно отвернулись от меня. Мне указывали на дверь, но все-таки разрешали вернуться.
Роща оказалась вполне ухоженной, даже благоустроенной: тропы для спортивного ориентирования, площадки для скалолазания. Когда-то в ней охотился кардинал, потом прятались разбойники. Но прославилась она не этим. В 1918 году два здешних семейства, Барбаччо и Лорелло, поссорились из-за прилегающих к роще земель. Началась ВЕНДЕТТА. Вообще-то кровную месть изобрели совсем не на Сицилии. Просто прижилась она здесь надолго. Людям не приходило в голову, что с обидчиком может разобраться суд, барон или чиновник. Все – своими силами! Вековые дубы Годрано навевали чудовищные мысли. Образы, один страшнее другого, мелькали передо мной. Ведь вражда двух кланов привела к тому, что в течение четверти века население городка уменьшалось. Скрежет тормозов на проселочной дороге привел меня в чувства, я понял, что все это время за мной следили.
Спустя полчаса мне снова наливали амаро, а Паоло, засмеявшись, спросил: «Ну, как тебе роща? Узнал ее тайны? Мой племянник, который за тобой поехал, уже позвонил мне, рассказав, как ты испугался, увидев машину. Но не волнуйся, весь ужас в прошлом». – «Так что же было потом? Теперь-то вы мне можете рассказать?» Серджио, как и полагает старейшине, назвав себя деревенским Цицероном, отодвинул ликер, приблизил чашку двойного кофе и начал рассказ. «Ну да, уменьшалось население. Стреляли они хорошо. Так вот, босс мафии, ну, сейчас ее у нас нет, – Серджио засмеялся, – а тогда была. Так вот, даже босс пытался примирить врагов, поженив двух их представителей». «Так, стоп, и что же Ромео и Джульетты в семействах не нашлось?» – теперь была моя очередь смеяться. Но Серджио продолжал с невозмутимым видом: «Да, дорогой друг, не нашлось! Более того, в 1944 году Лорелло похитили главу семейства Барбаччо. Ты должен понять главное: продолжать вендетту, не произнеся клятву мести над трупом, нельзя. Поэтому резня временно прекратилась, потом продолжилась. Понял?» Серджио выдохнул, а я честно признался, что не совсем.
Паоло пришел на помощь Серджио: «Вот смотри, сначала в одной семье убили двух отцов, потом выяснили, кто это сделал, и началось! Они мстили друг другу десять лет, десятая часть населения была уничтожена, ты же сам нас об этом спросил, что, не помнишь уже? А потом все прекратилось». «Как так прекратилось, почему?» – мое удивление было вполне искренним. «Потому что в дело вмешалась церковь, местный священник Дон Пульизи. Вот, сходи в церковь, отпевание там уже закончилось, посмотришь на его барельеф, всплакнешь у могилы», – Паоло практически хохотал в голос. «Иди, иди, мы пойдем пасту лучше есть, у нас уже время обеда». Разрешив вернуться после посещения рощи, теперь деды мне указывали на дверь окончательно и бесповоротно.
Храм покидала последняя группа людей в черном. Черные куртки, вуали, платки. Слезы еще не высохли на глазах. «Синьора Барбаччо, вы домой или заедете на поминки?» Я вдруг осознал, что, наверное, других фамилий, кроме как Барбаччо и Лорелло в этой деревне просто не существует. Демографическую проблему с 1960-х, судя по всему, успешно разрешили. Пожилая дама, поклонившись барельефу, не торопясь вышла из собора, а я увидел этот бронзовый портрет на мраморной плите, на который мне советовал обратить внимание Паоло. Дата рождения, информация о том, что Дон Пульизи сначала был здесь священником, потом работал на окраине Палермо в школе для детей из неблагополучных семей, что он боролся с мафией и, видимо, кому-то перешел дорогу. В результате и его тоже убили.
Я бродил по пустынным улицам Годрано. Улиц было немного, еще меньше – людей. Редкие горожане высовывались из окон, чтобы увидеть незнакомца, но, встретившись со мной взглядом, тут же задергивали занавески. Складывалось впечатление, что жители Годрано и мне предлагали играть по своим правилам. Какое же все-таки главное правило мафии?
В эту минуту я понял, что мне нужно попасть в одно очень живописное место. Впрочем, этим Сицилию не удивишь. Из Годрано мой путь лежал в городок Пьяна-дель-Албанези. Петляющая горная дорога пересекала деревни, названия которых на железных щитах были изрешечены пулями. Я ехал и думал о главном правиле мафии. При «омерт» – обете молчания. Кто-то остроумно и точно подметил: «Как только сицилиец научится говорить, его учат молчать». Так это или нет, не знаю, но сицилийская мафия точно умеет добывать из молчания золото.
Рэкет крестьян в Средневековье, шантаж баронов в XIX веке, организация наркотрафика в XX. Менялись лишь формы бизнеса – служба безопасности работала без сбоев. Усадить мафиози за решетку было практически невозможно. Вот ведь существует множество определений слова «мафия», но все-таки лучшее из них – арабское, что значит, «не существует». Это как в том мифе, про Одиссея и циклопов: «дескать, если тебе никто не угрожает, то зачем же тебе помогать». В судах повторялась одна и та же картина: свидетели, жившие рядом с местом преступления, никогда ничего не видели, не слышали и просто не были дома. А соседи обвиняемого, напротив, целыми днями просиживали у окна, видели, как он мирно курил на балконе и, боже упаси, никого не убивал. Так что, благодаря вендетте, омерте и строгой дисциплине внутри организации мафия всегда оказывалась эффективнее официальной власти. Любуясь пасторальной красотой горного пейзажа, я вдруг вспомнил, с чего начинается фильм «Крестный отец». С просьбы о защите. Человек пошел в полицию, но она не помогла. И вот, отчаявшись, человек пришел к боссу… М-даааа, а в Средневековье-то у него и выбора не было: он сразу шел к боссу.
В Пьяна-дель-Албанези, городе, основанном албанцами в XV веке, народу на улицах было еще меньше, чем в Годрано. Ну, хоть поминальную мессу не служат, подумал я и вошел в единственную на Сицилии греческую церковь. Изящный аскетизм, не лишенный провинциальной аляповатости.
В начале 1920-х годов здесь побывал король объединенной Италии Витторио Эммануэль. Он зашел в эту церковь, которая и тогда была нелепо украшена для какого-то торжественного обряда. Он уже собирался деликатно уйти, как вдруг выяснилось, что он уже стоит у купели, а кто-то из присутствующих настойчиво сует ему в руки совершенно незнакомого младенца. Никакие протесты королю не помогли. Не успел он опомниться, как стал крестным сыном дона Чиччо Кучча. Местного мафиози. А по совместительству… мэра. Или наоборот.
