Степан Шевырев - Поездка в Кирилло-Белозерский монастырь. Вакационные дни профессора С. Шевырева в 1847 году
Ночь лишила нас возможности любоваться издали на Ростов, на его озеро, на монастырь Иаковлевский. За пять верст до города, от Песочного, как говорят, или Песоцкого, как напечатано на карте, начинается этот вид. Был час ночи. Лишь только стали мы подъезжать к самой гостинице монастыря, насупротив стен его, как тарантас мой повалился на бок. «Ось с треском пополам!..» Уж если надобно было сломаться оси, то нельзя же было сломаться ей благоразумнее, как в двух шагах от гостиницы. Случись это верст за пять от города, каково бы? Неприятное приключение не помешало мне, однако, любоваться белыми стенами, башнями и главами обители, которые, как величавые призраки, подымались в ночи передо мной.
Утро было прекрасное, солнце святило во все небо. Давно монастырский колокол призывал к молитве. Раннюю обедню выслушал я в приделе Св. Иакова, строенном на иждивении графини А.А. Орловой. Церковь потому и называется Орловской. Убранство ее великолепное. Вся она расписана ярославским мастером Медведевым. На потолке изображен Собор всех святых. Характер живописи итальянский. След академического влияния прошел везде. Ведь есть же у нас поприще для художников. Благочестивые вельможи платят богато. Церковь своими превосходными преданиями предлагает богатейшее содержание. Художники не скованы ни требованиями, ни особенными условиями. Искусству дана свобода. Отчего же нет великих произведений? От того, что одно подражание не создаст их. Нужен свой дух, своя жизнь.
На паперти вы поклонитесь гробницам Амфилохия Гробового и Иннокентия архимандрита, недавно почившего. Войдя в главный собор, я вспомнил мое детство, когда в первый раз с благоговением преклонялся перед ракой святителя Димитрия. Тогда был 1818 год, год вступления моего в Университетский пансион. Помню святое, изможденное лицо семидесятилетнего старца Амфилохия, который тогда благословил меня. В 1824 году скончался он, как значится на его гробнице, у которой горит перед образом неугасимая лампада.
С монастырской колокольни я любовался утренним видом на озеро Ростовское, или Неро. Оно цвета темного, не так как Плещеево. Сорок сел прилегает к нему кругом. Храмы их возвышаются отовсюду. Между ними село Поречье, с высокой колокольней, лежит все в цветущих садах и зеленеющих огородах. Город Ростов тянется по озеру на далеком пространстве. Он по строился раздольно, как все наши древние города. Двадцать две церкви составляют его благолепие. В середине озера виден остров, покрытый травой. Он принадлежит девичьему монастырю. Сенокос простирается и сюда.
Прежде всего познакомился я со своими сослуживцами. Штатный смотритель А.В. Ушаков сообщил мне, что в уездном училище 84 ученика, а в двух приходских по 50, в женском учебном заведении 42 ученицы. Из дворян учеников нет. Обилие церквей и грамотного духовенства причиной тому, что число учеников в училищах не умножается. Многие горожане пред почтительно отдают детей своих на выучку дьяконам и причетникам. Древняя доверенность к духовному сословию еще сохранилась в народе относительно образования. К тому же и желают более наставления церковного, нежели ученья светского.
Наши монастыри в старинных городах продолжают еще иметь свое влияние даже в отношении к первым потребностям городской жизни. Есть в городе две гостиницы на большой площади: они называются «Европа» и «Россия» и соперничают друг перед другом. Судя по именам, можно бы было подумать, что и в Ростове проникли два направления – западное и русское. Но лучшая гостиница все-таки принадлежит монастырю. Плата остается на произволе доброго усердия к обители. Экипаж вы не можете нанять в городе. Извозчиков нет. А между тем, расстояния огромны. Гостеприимство архимандрита обители и здесь удовлетворяет вашей потребности. Я буду всегда с признательностью помнить радушный прием и обязательные услуги достопочтенного отца архимандрита Поликарпа, племянника Иннокентиева, который теперь правит монастырем.
Мне приятно было познакомиться с протоиереем Успенского Ростовского собора, Андреем Тимофеевичем Тихвинским, в котором я нашел просвещенного люби теля и знатока ростовской древней святыни. Под его руководством осмотрел я собор, который составляет первую несомненную древность города и строением своим относится к 1230 году, при Константине Всеволодовиче. Подробное описание всей святыни, в нем содержащейся, было напечатано в «Чтениях Исторического общества». К нему отсылаю любопытных[9].
По величавости стиля и благоговейному впечатлению целого здания Ростовский собор есть одно из прекраснейших произведений нашего храмового зодчества. Имена святителей и чудотворцев ростовских: Леонтия, Исайи и Игнатия, почивающих в соборе, неумолкаемо раздаются в молитвах, к ним воссылаемых. Леонтий первый стойкостью своего характера распространил учение Христово среди неверных ростовцев и, видя, что старцы упорны, старился насаждать его в младенцах. В похвале ему, сопровождающей житие его, читаем слова, написанные в подражание тем, какими святой Иларион восхвалял святого Владимира, крестителя Русской земли: «Хвалит Римская земля Петра и Павла, Греческая земля Константина царя, Киевская земля Владимира, великого князя; Ростовская же земля вся тебе хвалит, великий святителю Леонтии, ублажает створшего дело равно апостолом: радуйся!» Исайя, наследник Леонтия, довершил его дело – водворение христианства в Ростовской земле, а Игнатий правил паствой в тяжкое время татарщины. В алтаре храма поклоняются еще частям животворящего древа Креста Господня и мощей других ростовских чудотворцев и иных святых. Пелена древняя, шитая при Василии Васильевиче Темном с изображением святителя Леонтия, была отыскана и восстановлена протоиереем. В церкви под спудом почивает святой Феодор, племянник преподобного Сергия Радонежского, строитель Симонова монастыря и в нем предместник Кирилла Белозерского. Гробницы митрополитов ростовских тут же привлекают внимание путника: с особенным любопытством остановишься перед гробницей митрополита Ионы Сысоевича, этого неутомимого храмоздателя, который своей деятельностью столько украсил Ростов.
Конец ознакомительного фрагмента.
Примечания
1
Документ, дающий право на пересечение границы (прим. ред.).
2
Бытие (нем.).
3
Дурная бесконечность (нем.).
4
К сожалению, судьба с тех пор разлучила В.И. П-ву с ее усыновленной семьей.
5
См.: Журнал Министерства народного просвещения. СПб., 1837. Декабрь. Васильевские двери в городе Александрове. Сделаю некоторые дополнительные замечания к дельному описание Н.Н. Мурзакевича. Если двери затворить, то не будет такого беспорядка в постепенности изображений, какой замечен Автором, хотя правда не во всем. При распятии у креста присутствует Иоанн и потому должно читать…. анн, а не анны (с. 609). Никодим, сидя у подножия креста, не держится за веревку, а клещами вынимает гвоздь из ноги Спасителя. В Сошествии Святого Духа на апостолов внизу изображен побежденный царь тьмы в короне, отделенной от верхней картины круговидной чертой. Подобное изображение встречается не редко на иконах того же содержания. То же видел я в Троицком соборе Лавры на паперти. В воскресении Лазаря слуга не пособляет встать воскресшему, а снимает с него пелены. Иконы с изображением Богоматери, прядущей волну (с. 621), встречаются и в других местах, как например в Киеве. Вот все, что я мог заметить в знак уважения к труду почтенного археолога, без которого не ясны бы для меня были Александровские ворота.
6
К несчастью, Александров лишился с тех пор своего благодетельного гражданина.
7
Весьма рад, что мое описание икон Спасо-Преображенского собора, равно и некоторые другие подробности перешли в описание Переславля, составленное Г. Савельевым-Ростиславичем после полугодичного его пребывания в этом городе и напечатанное в 6-й книжке «Сына Отечества» 1848 года.
8
В «Москвитянине» я было напечатал: «Кутань», хотя мне и назвали село, как записано у меня в дневнике: «Купань». Г. Савельев-Ростиславич меня поправил. Но считаю обязанностью оправдаться. На карте стоит Кутань. Я поверил карте, думая, что, может быть, ослышался и записал неверно, а вышло так.
