Роберт Скотт - Экспедиция к Южному полюсу. 1910–1912 гг. Прощальные письма.
Такое воздержание сказывается на всех, главным образом на Отсе, ноги которого в плачевном состоянии. Одна нога вчера к ночи страшно распухла, и сегодня он сильно хромает.
Мы выступили, позавтракав пеммиканом с чаем. Стараемся себя уверить, что так пеммикан вкуснее. Утром шли 5 ч по несколько лучшей дороге, покрытой высокими бугорчатыми застругами. Раза два сани опрокидывались. Прошли около 5,5мили. До склада остается два больших перехода и еще около четырех миль. Топливо совсем уже на исходе, и бедный Солдат почти вконец умаялся. Это вдвойне печально, потому что мы ничем не можем ему помочь. Обилие горячей пищи еще могло бы его поддержать, но и то, боюсь, что очень мало.
Никто из нас не ожидал таких страшных холодов. Больше всех страдает от них Уилсон. Причиной этого является, главным образом, самоотверженная преданность, с которой он ухаживает за ногами товарища. Друг другу мы помочь не в состоянии, каждому хватает заботы о самом себе. Мы мерзнем на ходу, когда дорога трудная и ветер пронизывает насквозь нашу теплую одежду. Товарищи бодрятся, лишь когда мы забираемся в палатку. Положили себе задачей довести игру до конца, не падая духом, но тяжело долгие часы надрываться и сознавать, что продвигаемся так медленно. Можно только твердить: «Помоги нам, Бог!» — и плестись через силу, страдая от холода, чувствуя себя вообще отвратительно, хотя внешне и сохраняя бодрость. В палатке мы болтаем о всякой всячине, избегая говорить о еде с тех пор, как решили восстановить полные рационы. Это рискованно, но идти голодными в такое время мы положительно не могли бы.
Вторник, 6 марта. Завтрак. Вчера было немного лучше: с помощью ветра нам удалось сделать 9,5 мили. От вчерашнего лагеря 48 до склада оставалось 27 миль. Зато сегодня утром опять ужасно. Ночью было тепло, и я в первый раз за все путешествие проспал лишний час. Затем мы долго провозились с обуванием. Когда же тронулись в путь, то, волоча из последних сил сани, едва могли одолеть по одной миле в час. Стало пасмурно, повалил снег, и мы три раза вынуждены были снимать с себя хомуты, чтобы искать след. В результате сделали неполных 3,5 мили за утро.
Сейчас светит солнце, а ветра нет. Бедный Отс не в состоянии тащить. Он сидит на санях, пока мы ищем дорогу. Отс удивительно терпелив; я думаю, ноги причиняют ему адскую боль. Он не жалуется, но оживляется уже только вспышками и в палатке делается все более молчаливым. Сооружаем спиртовую лампу, чтобы как‑нибудь заменить походную печку, когда выйдет керосин. Она, конечно, печки не заменит, да и у нас спирта мало. Если б удалось проходить до девяти миль в день, то еще можно было бы подойти на близкое расстояние к складу прежде, чем наши запасы совсем истощатся. Теперь же нас могут выручить только сильный ветер и хорошая дорога. Хотя сегодня утром был порядочный ветер, сани все же волочились с огромным трудом, как будто груженные свинцом.
Будь мы все в нормальном состоянии, я все же надеялся бы выпутаться. Нас страшно связывает бедный Отс, хотя он и делает все, что в его силах, но при этом, должно быть, ужасно страдает.
Среда, 7 марта. Совсем плохо. У Отса одна нога в очень скверном состоянии. Он удивительно мужественный человек. Мы все еще говорим о том, что будем вместе делать дома.
Вчера до лагеря 49 прошли 6,5мили. Сегодня утром за 4,5 ч прошли ровно 4 мили. До склада еще 16 миль. Если только мы найдем там надлежащий запас пищи, а дорога и дальше продержится такая же, как сегодня, мы еще сможем добраться до следующего склада, что у горы Хупер, но не до лагеря Одной тонны, до которого на 72 мили дальше. Мы надеемся, хотя без достаточного к тому основания, что собачьи упряжки побывали в складе у горы Хупер. Тогда еще можно бы дойти. Если же там опять будет недостача топлива, тогда мало надежды.
В состоянии бедного Отса, очевидно, надвигается кризис. Впрочем, мы все не можем похвастаться силами, хотя вопреки совершаемой нами поистине чрезмерной работе еще удивительно держимся. Одно, что нас поддерживает, — это хорошая пища. Утром сегодня сначала не было ветра, но потом поднялся небольшой, холодный. Солнце светит, гурии видны яснее. Хотелось бы идти по следу до конца.
Четверг, 8марта. Завтрак. Хуже и хуже. Левая нога бедного Отса никоим образом не дотянет. Сколько уходит утром времени на обувание — ужас! Мне приходится час ждать в ночной обуви, прежде чем начать менять ее, и все‑таки я обыкновенно бываю готов первый. У Уилсона с ногами теперь тоже нехорошо, но это главным образом от того, что он много помогает другим.
Сегодня утром мы сделали 4,5 мили, до склада осталось 8,5 мили. Смешно задумываться над таким расстоянием, но мы знаем, что при такой дороге мы не можем рассчитывать и на половину наших прежних переходов, да и на эту половину мы тратим энергии почти вдвое. Капитальный вопрос: что найдем мы в складе? Если собачьи упряжки побывали там, то мы сможем пройти еще немалое расстояние. Если же и там опять мало топлива, бог да помилует нас! Боюсь, что мы во всяком случае в скверном положении.
Суббота, 10 марта. Катимся неудержимо под гору. У Отса с ногами хуже. Редкой силой духа обладает он; должен же знать, что ему не выжить. Сегодня утром он спросил Уилсона, есть ли у него какие‑нибудь шансы. Уилсон, понятно, должен был сказать, что не знает. На самом деле их нет. Я и без него сомневаюсь, чтобы мы могли пробиться. Погода создает нам гибельные условия. Наши вещи все больше леденеют, ими все труднее и труднее пользоваться. Но, конечно, самой большой обузой является бедный Титус. Утром, пока его приходится ожидать, почти истощается согревающее действие хорошего завтрака, тогда как именно и следует пускаться в путь тотчас же после еды. То же самое повторяется и за вторым завтраком. Бедняга! Жалость берет, на него глядя: нельзя не стараться подбодрить его. Вчера мы достигли склада у горы Хупер. Хорошего мало. Нехватка во всем. Не знаю, виноват ли тут кто. Собачьи упряжки, которые были бы нашим спасением, очевидно, сюда не доходили. [105]
Утро во время завтрака было тихое, но когда мы выступали, подул с WNW ветер и стал быстро усиливаться. Через полчаса пути я убедился, что мы не в состоянии бороться против такой погоды. Мы вынуждены были поставить палатку, в которой проводим остаток дня на холоду с бушующей вокруг нас пургой (лагерь 52).
Воскресенье, 11 марта. Ясно, что Титус близок к концу. Что делать нам или ему — одному богу ведомо. После завтрака мы обсуждали этот вопрос. Отс благородный, мужественный человек, понимает свое положение, а все же он, в сущности, просил совета. Можно было только уговаривать его идти, пока хватит сил. Наше совещание имело один удовлетворительный результат: я просто приказал Уилсону вручить нам средство покончить с нашими страданиями. Уилсону оставалось повиноваться, иначе мы взломали бы аптечку. У нас у каждого по 30 таблеток опиума, а ему оставили трубочку с морфием. Тем кончилась трагическая сторона этой истории (лагерь 53).
