Фердинанд Врангель - Путешествие по северным берегам Сибири и по Ледовитому морю
На другой день рано поутру отправились мы далее при легком западном ветре и 17 1/2° мороза. Были причины спешить. Проложенная нами дорога во многих местах загромождалась огромными новыми торосами, и все доказывало, что во время нашего отсутствия вся сия ледяная поверхность находилась в движении. Через многие широкие трещины, неудобные для обхода, должны мы были переправляться на льдинах. Иногда они были так малы, что не могли поместить на себе нарт со всей упряжкой; мы сталкивали собак в воду и они переплывали на другую сторону, таща за собой льдину с нартой. Сильные течения делали подобные переправы нередко весьма опасными. В одной из трещин, недалеко от нашего последнего склада с провиантом, стремление воды по направлению ОО равнялось 4 милям в час. Температура воды была здесь 1 3/4, а воздуха 10° холода.
После многих трудных и опасных переходов поздно вечером достигли мы нашего склада с провиантом, куда за день перед тем прибыли уже две нарты, отосланные нами прежде. Все зарытые нами припасы нашлись в целости.
Марта 25-го слабый восточный ветер нагнал густой туман и закрыл от нас берег. Поутру было 15°, а вечером только 10° холода. С переменой ветра многие трещины закрылись, а в других течение остановилось. Несмотря на то, растрескавшийся рыхлый лед при самом умеренном ветре мог совершенно разломаться и сделать наше положение ненадежным. Нельзя было обращать внимания на утомление собак, и я решился не теряя времени перевезти все наши съестные припасы на твердую землю. Пока занимались мы нужными приготовлениями, лучший проводник мой почувствовал вдруг столь сильную боль в крестце, что не мог подняться с места; это заставило нас пробыть здесь целый день. Больной, оставаясь в спокойствии, от трения водкой и жиром получил некоторое облегчение. Вообще о проводниках моих должен я сказать, что они при величайших опасностях были мужественны и хладнокровны и без ропота переносили все лишения и тягости путешествия. Недалеко от нас встретили мы следы двух песцов, что возбудило в проводниках врожденную страсть к охоте. Скоро были сделаны и поставлены две довольно хнтро придуманные ловушки. Один из песцов попался, а другого, вероятно, долгое время тщетно искавшего добычи, нашли мы недалеко от нас издохшим от голода.
Мороз с каждым днем заметно уменьшался. Марта 26-го при слабом SSO ветре было поутру 2°, а вечером 8°. Наш больной чувствовал некоторое облегчение, но не мог еще занять места вожатого на нарте, ибо для того требовалось слишком сильное движение. Между тем час от часу увеличивавшаяся ненадежность льда заставляла нас поспешить перебраться на берег. Штурман Козьмин, всегда готовый принять на себя все полезное для экспедиции, вызвался сам управлять нартой, а свое место уступил больному проводнику. Спеша скорее перевезти наши запасы на берег, велел я из взятых нами материалов для починки саней построить пятую нарту. Мы запрягли в нее собак, отделенных по возможности из других нарт, и вверили ее управлению нашего толмача.
Несмотря на то, что мы нагрузили сани сколько можно более, надобно было значительную часть запасов наших оставить на месте; впрочем, мы надеялись еще раз сюда возвратиться п взять остальное.
Едва проехали мы три версгы, проложенная нами сюда дорога совершенно исчезла. Огромные торосы и вновь образовавшиеся щели преградили нам путь, так что для облегчения принуждены мы были бросить часть груза. Но и сия жертва не принесла нам большой пользы. Подвинувшись еще версты две, мы совершенно потеряли надежду проникнуть далее. Полыньи простирались по всем направлениям. К западу виднелось открытое море, с носившимися на нем льдинами. Густые пары затемняли небосклон. К югу от нас лежала неподвижная ледяная поверхность, составленная из больших льдин, прижатых одна к другой; но туда не было возможности проехать.
Отрезанные от всякого сообщения с твердым льдом, со страхом ожидали мы наступления ночи. Только спокойствию моря и ночному морозу обязаны мы были здесь спасением. Слабый NW ветер понес льдину, где мы находились, к востоку и приблизил ее к твердому льду. Шестами притянули мы небольшие льдины, вокруг нас плававшие, и составили из них род моста до твердого льда. Мороз скрепил сии льдины до такой степени, что они могли нас сдерживать. Работа была кончена 27 марта до восхода солнца; мы поспешили покинуть нашу льдину и счастливо переправились на твердый лед. Проехав с версту по SO направлению, увидели мы себя снова окруженными полыньями и щелями, при невозможности продолжать путь. Находясь на льдине огромнее других нас окружавших (она была до 75 сажен в поперечнике) и видя все непреложные признаки приближающейся бури, решились мы остаться здесь на месте и предаться воле провидения.
Скоро показались предвестники наступавшей непогоды. Темные тучи поднялись с запада, и густые пары наполнили атмосферу. Внезапно поднялся резкий западный ветер и вскоре превратился в бурю. Море сильно взволновалось. Огромные ледяные горы встречались на волнах с шумом и грохотом сшибались и исчезали в пучине; другие с невероятной силой набегали на ледяные поля и с треском крошили их. Вид взволнованного полярного моря был ужасен.
В мучительном бездействии смотрели мы на борьбу стихий, ежеминутно ожидая гибели. Три часа провели мы в таком положении. Льдина наша носилась по волнам, но все еще была цела. Внезапно огромный вал подхватил ее и с невероятной силой бросил на твердую ледяную массу. Удар был ужасен; оглушительный треск раздался под нами, и мы чувствовали, как раздробленный лед начало разносить по волнам. Минута гибели нашей наступала.
Но в это роковое мгновение спасло нас врожденное человеку чувство самосохранения. Невольно бросились мы в сани, погнали собак, сами не зная куда, быстро полетели по раздробленному льду и счастливо достигли льдины, на которую были брошены. То был неподвижный ледяной остров, обставленный большими торосами. Мы были спасены.
Рев ветра и ярость волн не позволяли нам здесь оставаться надолго. Отдохнув несколько, направили мы путь к берегу; к вечеру достигли нашего первого склада провианта, нагрузили сколько можно более нарты и тотчас поехали в надежде до наступления ночи перебраться на берег, что нам удалось, и мы расположились на ночлег не далеко от устья реки Веркона, у подошвы довольно большой скалы, защищавшей нас от ветра и давшей возможность развести огонь.
Мы поспешили обсушиться, согреться горячим чаем и подкрепиться пищей.
Марта 28-го буря затихла; умеренный ONO ветер разогнал облака. Поутру термометр показывал 9 1/2°, а вечером 13° холода. Весь день занимались мы перевозкой провианта из нашего первого склада на берег. Mожно было надеяться, что спокойное состояние атмосферы и усиливавшийся холод, покрыв льдом полыньи, позволят нам проникнуть и к другому складу с провиантом, далее на сезер лежавшему, и оттуда перевезти остальные запасы. Зная, как мало можно было надеяться на вспомоществование чукчей относительно съестных припасов, мне преимущественно хотелось обезопасить себя с сей стороны.
