Станислав Кузин - ВСТРЕЧИ НА ПЕРЕКРЕСТКАХ

Охотничий карабин – это боевой карабин с ослабленным стволом. Поэтому, заряд у него меньше боевого и дальность полета пули всего четыреста метров. Очевидно, что прицельная и убойная дальность охотничьего карабина гораздо меньше, чем у боевого карабина. По этой причине такое оружие настоящие охотники – промысловики не любят в силу его малой эффективности. Сменить винтовочный ствол на боевой – не составляет труда. Но закон есть закон, и за эту самодеятельность карают очень строго.

Известно, что любой закон можно обойти. В данном конкретном случае это делается следующим образом. Из поселка, где расположена местная власть, охотник выезжает на верховом олене, демонстративно имея за плечами охотничий карабин. Но в одном из вьюков спрятан ствол боевого карабина и запас боевых патронов. Ну а дальше – закон тайга и прокурор медведь. Карабин оснащается боевым стволом и по возвращении в поселок охотник попадает на Доску Почета за успехи в Социалистическом соревновании по охотничьему промыслу.

Я не оговорился, в Верхней Гутаре в ту далекую пору был сельсовет, а также колхоз «Кызыл Тофа» (Красный Тофаларец) со всеми атрибутами Советской власти, включая Доску Почета.

Кстати, за время своих скитаний по самым глухим уголкам нашей страны, я понял, что уголков без Советской власти на просторах нашей родины не существует. Вспоминается одна встреча, которая произошла много позднее описываемых событий в окраинном небольшом поселке Тувы – аймаке Кара-Холь.

В середине дня мы вышли в этот поселок по реке Тапсы. Нам надо было поставить в сельсовете печать на маршрутную книжку, подтверждающую факт посещения этого населенного пункта. Идем по пустой пыльной улице, и не у кого узнать месторасположения сельсовета.

На наше счастье, навстречу идет не очень твердо держащийся на ногах тувинец в обличье бомжа, его опережает могучий выхлоп перегара. В довершение всего, на его лике фиолетится огромный синяк. «Где у Вас тут Советская власть?»: спрашиваем мы уважительно. В ответ слышим неожиданное: «А я как раз и есть Советская власть!?». Оказалось, что на самом деле мы встретили председателя сельсовета, который оказался милейшим человеком и не отказал нам в печати на документ.

Не считайте, что этим сюжетом я выражаю свое национальное презрение к тувинскому населению. Подобных представителей Советской власти я встречал также среди русского населения и в менее глухих уголках нашей Державы.

Вернемся к нашему ожиданию погоды в вершине Прямого Казыра. Григорий предоставил нам возможность пострелять из боевого карабина. Специфика стрельбы из него – большая отдача в плечо. Наши мужественные парни после выстрела одобрительно хмыкали и тайком потирали ушибленное плечо. Одна наша девушка также попросила доступа к оружию, упала на землю после выстрела и долго сидела долу, не понимая, что с ней произошло. Остальные девушки вежливо отказались от участия в боевой подготовке.

Между делом, Григорий просветил нас, что прятаться от грозы под лиственницей он не рекомендует – в это дерево чаще всего бьет молния. По-видимому, у таежников имеется на этот счет определенная статистика.

Погода то немного разведривалась, то снова начинала сеять дождем. Григорий, как старший в караване, то поднимался вьючить оленей для продолжения пути, то снова садился к костру под кедрой. Раздраженный такой непоследовательностью, наш второй проводник Николай, сказал слова, которые на всю жизнь вошли в наш обиход: «Ну, Григорий решай, ехать – так ехать, не ехать, так не ехать!». Григорий решил ехать после обеда, и мы «поехали».

По-видимому, Григорий знал все тропы на сотнях квадратных километров Центрального и Восточного Саяна, т.к. в любое время и в любом месте мог сказать: «Вот там, в этой седловине, есть хорошая дорога на перевал». Высшее качество пути он определял таким образом: «Тропа – хоть боком катись». И никогда мы с ним не рвались через чащи и каньоны «по азимуту», как проповедуют завзятые туристы.

Вот и на этот раз, Григорий уверенно нашел проход на стыке двух хребтов и по крутой, но торной тропе провел караван через перевал в Первую Фомкину речку. Как Первая, так и Вторая Фомкины речки впадают в реку Кизир и между речками находится пологий простой перевал, на который мы взошли во второй половине дня. У нас под ногами лежали истоки Второй Фомкиной речки, за которой виднелся также пологий перевал в долину Кинзелюка.

Пока мы любовались чудной картиной Саянских гор, которая открылась с перевала, наши проводники начали глядеть в бинокли и выражать какое то беспокойство. Как выяснилось, на противоположном склоне долины Второй Фомкиной речки, на расстоянии около полукилометра, они увидели стадо оленей – изюбрей. Я попросил у Григория бинокль, навел его на противоположный склон – и ничего не увидел. «Смотри на снежник» – сказал Григорий, и я обнаружил крошечные фигурки зверей, которые спасались от гнуса на белом пятне снежника.

Григорий предложил остановиться с целью добычи зверя, и мы без колебания согласились посмотреть на профессиональную охоту.

Григорий лег на землю наизготовку со своим боевым карабином, рядом расположился Николай с биноклем. Еще раз напоминаю, что невооруженным глазом цель едва наблюдалась на белом фоне снежника. Григорий, не имеющий в своем распоряжении никаких оптических средств, кроме собственных глаз, прицелился и выстрелил. Николай скорректировал выстрел, глядя в бинокль: «Гриша, чуть левее…». Таким образом, Григорий стрелял, а Николай корректировал, в результате чего с семи выстрелов мужики завалили двух изюбрей.

Сейчас я уже не помню, почему мы не спустились вниз в долину поближе к забитым зверям и заночевали на перевале. Охотники, взяли двух ездовых оленей и поехали за добычей.

Ночевка предполагает, по крайней мере, наличие воды и костра. С водой на перевале проблем не было, под ногами журчали многочисленные ручейки, зародыши больших рек: Кизира, Тубы, Енисея. Но перевал находился выше границы леса, и дров для костра вокруг не было. Мы с Шурой А. вызвались добыть дров. Метрах в трехстах ниже перевала начиналась граница леса, где обычно имеется много сухой древесины. Для ее доставки в наш лагерь мы с Шурой А. решили использовать олений транспорт, благо стреноженные олени нашего каравана (домашние) паслись вокруг, поедая вкусный ягель.

Шура А. взял под уздцы одно животное и повел его вниз по склону. Я же решил осуществить свою заветную мечту – покататься верхом на олене. Но я не учел одной специфики вьючного оленеводства. Северный домашний вьючный олень имеет небольшой рост, и может нести груз не более тридцати килограммов.