Антони Смит - Мату-Гросу
Древние повозки, с круглыми сплошными колесами без спиц, тащились по дороге. Автобус с выцветшей надписью курсировал на юг, или север, или в обе стороны почти каждый день. Другие автомобили разных типов едва плелись или мчались по дороге примерно через каждый час. Прямая дорога, проложенная строителями, приобретала все новые изгибы, так как водители объезжали различные препятствия, причем кривые уходили все дальше, чтобы избежать избитой колеи, проложенной ранее. На остановке, находившейся на полпути по этой быстро постаревшей дороге, продавались холодное пиво и guarana — сладкий и безвредный напиток. Однако самым распространенным освежающим средством был апельсин — его очищали от кожуры ножом, как яблоко, а затем высасывали из него сок. Такие высосанные апельсины, белые, как грибы-дождевики, которые так и хочется пнуть ногой, представляли основную разновидность мусора в Мату-Гросу наряду с крышками от бутылок и фильтрами сигарет. Стоило посмотреть на землю почти в любом месте, где побывали люди, чтобы увидеть весь этот мусор, который клевали вездесущие куры.
В те времена, когда экспедиция имела наибольший размах, в Шавантине всегда находился англичанин, направляющийся на север в лагерь или на юг. В Шавантине не было ничего, пока сюда не прибыл Фонд Центральной Бразилии, с тем чтобы сначала построить посадочную площадку, затем больницу, школу, церковь, городскую площадь с отелем «Шавантина» и несколько улиц с аккуратными и одинаковыми домами по обеим сторонам. К тому времени, когда англичане приехали посмотреть Шавантину, ее население насчитывало тысячу человек. Приезжие могли купаться в холодной зеленой воде Риу-дас-Мортис, любоваться сказочными закатами солнца, сравнивать достоинства пива «Антарктика» и «Брахма» и разглядывать первого встреченного индейца. Шаванте с удовольствием выпрашивали подарки, улыбались при явной неудаче и хохотали над очевидным несчастьем.
Многие из них говорили по-португальски, приближая свое лицо к вам так близко, будто обоим беседующим было легче понимать друг друга, если они находились не в фокусе зрения.
Бразильские власти предоставили в распоряжение экспедиции дом в Шавантине, в котором члены экспедиции останавливались, когда ждали транспорта на север или юг. Большинство их могло начинать исследования почти сразу же, выйдя из дома. Река была полна рыбы, и ребятишки с большой охотой ловили ее. За короткое время здесь можно было увидеть значительно больше птиц разных видов, чем в любом месте Европы. И везде вокруг — за плантациями манго и за неизбежным районом лачуг, который лепится почти мгновенно к любой плановой застройке в Бразилии, — расстилалась саванна с деревьями и кустарниками, которые расцветали и плодоносили каждый в свое время.
Большую часть времени Шавантина была пустынным местом, с совершенно пустой больницей — как без медицинского персонала, так и без пациентов — и необычайно безлюдными улицами. Лошади или пощипывали пыль там, где сквозь нее пробивалась зелень, или стояли на солнце, понурив головы. Время от времени в городок с грохотом вкатывался автомобиль, который или останавливался, или ехал к парому и начинал там сигналить. Дорога через Шавантину была, несомненно, основной магистралью на север от Арагарсаса, но каждая переправа на пароме представляла своего рода событие, редкое и отнимавшее много времени. В ожидании паромщика водители машин ставили под колеса подпорки. Вскоре — зачастую не очень скоро — паромщик появлялся. Он помогал автомобилю въехать на паром, который направлял затем к другому берегу с помощью подвесного мотора мощностью двенадцать лошадиных сил, установленного на выдолбленной из дерева пироге. За перевозку днем паромщик взимал десять шиллингов, а за перевозку ночью — один фунт стерлингов, и вот таким скромным, неторопливым и нерегулярным образом протекала переправа через знаменитую Риу-дас-Мортис. Пересечь эту реку в 1940-х годах, до «умиротворения» индейцев шаванте, означало накликать на себя беду и даже расстаться с жизнью. Пересечение ее, когда был выстроен город Шавантина, было связано с некоторым раздражением из-за неизбежной задержки, но также позволяло полюбоваться стайками черных кукушек, береговыми ласточками, которых здесь называют martim pescador, и ласточками, сидящими на телефонных проводах, а затем прогуляться за последней чашечкой кофе, на этот раз в бар «Глориа», и бросить взгляд назад, на Шавантину. Как и в Арагарсасе, здесь на одном берегу реки находилась плановая застройка, а на другом — менее упорядоченная. Из этой более северной и более бедной части Шавантины дорога опять устремляется на север. Для приезжих ученых это был последний этап их путешествия.
Предстояло пересечь еще одну крупную реку, Ареойеш. В сухой сезон ее размеры невелики, и она течет в самом низу лощины, но в сезон дождей она может подняться на шесть метров и более, поэтому Фонд Центральной Бразилии выстроил над ее сезонными бурными водами мост почтенных размеров. За ним дорожники направили свои усилия в сторону Гарапу — еще одного из этапов на пути к Амазонке. Первоначальное назначение Арагарсаса, Шавантины, Гарапу и всех остальных пунктов далее на север состояло в том — я подчеркиваю это важное положение, — чтобы создать самолетные этапы для большой авиалинии на север. Если между этими аванпостами удастся построить дорогу, это будет очень хорошо, но в первую очередь они предназначались для авиабаз. Именно по этой причине Гарапу был выстроен в таком месте, которое представляет рай для строителя мостов, если он располагает необходимыми средствами и свободой действий. Рио-Сети-де-Сетембро, Кулуене, Кулисеу и десятки более мелких рек требовали сооружения через них больших мостов, если дорога пойдет от Гарапу дальше на север. Вследствие этого дорога, подойдя к Гарапу, там и остановилась: никто не посмел вести дорогу дальше на север, в обширную речную сеть верховьев Шингу.
Именно это препятствие, нарушившее планы строителей дороги, сыграло впоследствии весьма благотворную роль при создании Национального парка Шингу, поскольку на территорию, предназначенную для индейской резервации, оказалось мало других претендентов. Таким образом удалось выделить двадцать одну тысячу квадратных километров территории Шингу, объявить о создании резервации и утвердить ее правительственным декретом (в 1967 году).
Может показаться парадоксальным, что изобилие рек послужило здесь препятствием, особенно с точки зрения первых исследователей, которые двигались именно по рекам, а также для индейцев, считавших их самыми удобными средствами сообщения, но дело обстояло именно так. Поэтому, дойдя до Гарапу, первопроходцы основали там довольно большое поселение, но дальше не пошли.
