Борис Громов - Поход «Седова»
Один из наших лучших стрелков Шмидт, так тот норовил с первого выстрела убивать медведей. Громадная туша как-то осаживается на задние лапы и валится набок. Ни хрипа, ни стона. Все происходит в глубоком молчании. Лишь в воздухе виснет гулкий выстрел винтовки, эхом отдающийся в громадных торосах.
Медведь убит. По шторм-трапу на лед выпрыгивают матросы, осторожно держа винтовки наизготове, подходят к убитому зверю, закидывают петлей на него канат и подтаскивают к борту судна. Тогда уж лебедкой его подтягивают на палубу, где остроносые лайки от радости устраивают шумный концерт.
Немедленно научный работник экспедиции Горбунов принимается за обмер туши и за разделку — снимает шкуру, копается во внутренностях и т. д. И пока он производит эту грязную и кропотливую работу, все тринадцать лаек рассаживаются вокруг него. Собаки облизываются и скалят зубы друг на друга: они уже заочно поделили добычу. Достается кое-что и судовому повару. Длинным ножом он отхватывает мягкие части животного, чтобы вечером на столе кают-компании угостить экспедицию прекрасными мягкими бифштексами.
Бывали случаи, когда к ледоколу подходила мать с медвежонком. Интересно, что малыш, не чувствуя опасности, подбегал чуть ли не к самому носу судна, так что матери резкими окриками приходилось его часто останавливать. А когда капитан давал хриплые гудки, то медвежонка нельзя было остановить, и он подлезал под самый пароход. Раз как-то мы убили мать, хотели поймать живьем медвежонка, но это нам не удалось из за того, что мы не слушались советов опытных матросов. Мы убрали убитого зверя на ледокол, а потом уж попытались окружить медвежонка. А этого нельзя было делать. По охотничьим правилам полагается оставить на некоторое время мертвое тело на льду, и тогда медвежонок ни за что не отойдет от матери и легко позволит себя окружить вооруженным матросам.
Медведи прекрасно плавают. Несколько раз были случаи, когда мы могли убедиться в их способностях. Они быстро работают лапами и очень ловко ныряют под небольшие льдинки. В воде убить их еще труднее, ибо мишенью является лишь небольшая голова, а бывают случаи, когда плавающего медведя убивать вообще бесполезно. Летом, например, медведи имеют мало жира, и тогда убитые туши сразу же идут на дно.
МИРОВОЙ РЕКОРД
Через три дня после ухода из бухты Тихая мы потеряли всякую связь с материком. Наши телеграммы не доходили до Архангельска, и мы, в свою очередь, не получали никаких сведений с далекой родины.
Особенно «недовольным» нашей поездкой оказался радист Гершевич. Исключительной трудности работу приходится ему нести. Целыми ночами, под завывания северного ветра, он нащупывает другого радиста Пахолкова, находящегося за тысячи километров от нас, на радиостанции Цып-Наволок. Сквозь шум и грозовые разряды они стараются уловить те сложные комбинации из точек и тире, которые на следующий день будут поданы читателю в виде сводок и отчетов о ходе экспедиции.
Несколько часов изнурительной работы на нервах делают человека больным. Британский канал, опоясанный горами, едва пропускал радиоискру, которой предстояло пролететь больше 1 300 километров. С большим трудам, сквозь неясные хрипы и стоны, передавая по нескольку раз одну и ту же информацию, они сумели перебросить друг другу всего несколько строк…
22 августа наш ледокол достиг 82°14′ северной широты и установил блестящий мировой рекорд для свободно плавающих, не несомых льдами судов в европейско-азиатском секторе.
Как это ни странно, но когда мы прошли через весь архипелаг Земли Франца Иосифа и покинули острова, мы неожиданно увидели свободное ото льда море. Это обстоятельство весьма удивило наших ученых.
— Как, на более южных широтах мы мучились во льдах, а здесь, на севере, куда никогда не доходили никакие пароходы, мы встретили свободное ото льда пространство воды!
Проф. Визе целый день возился со сложными приборами и к вечеру об’явил, что мы сделали величайшее открытие — нашли новую ветвь теплого течения Гольфштрема, которая неизвестно по каким причинам сюда попадает из Атлантического океана.
Дальше на север итти опасно и рискованно. У нас ограниченное количество угля, а к тому же мы уже целую неделю не имеем никаких сведений из колонии. Повидимому, та радиостанция, которую мы им оставили, попортилась.
Седовцы накачивают на пароход пресную воду из лужи на поверхности льдины.
Ледяной грот у ледника Юрий, обнаруженный «Седовым» во время исследовательского рейса в проливе Мелениума.
Решаем повернуть обратно. Мы сделали все, что было в наших силах: установили мировой рекорд, побили прежний рекорд, принадлежавший герцогу Абруцкому, и советский рекорд, установленный в прошлом году «Красиным». Мы были, от полюса на расстоянии, несколько превышающем путь из Москвы в Ленинград.
Теперь перед нами появилась возможность разрешить еще две задачи — зайти на мыс Бророк, где погиб лейтенант Седов, и на Землю Рудольфа, где, по сведениям, должны находиться остатки богатейшей американской экспедиции Фиала.
МЫС БРОРОК
В 1914 г. три полузамерзших, истощенных от голода героя, собрав последние остатки энергии, добрались до мыса Бророк. Это были исследователи — Георгий Седов и его два спутника-матроса. В этот далекий и опасный путь они вышли с намерением достигнуть полюса. Но цынга, которой заболели все три участника похода, не дала им возможности завершить начатое дело до конца.
— Вот дойду до земли Рудольфа, — говорил Георгий Седов, — там и поправлюсь.
Но этого ему так и не удалось сделать. Он не дошел до продовольственной базы всего лишь 30 километров и скончался. У матросов не было орудий, а главное, сил для того, чтобы расковырять веками промороженную землю. С величайшими усилиями они засыпали тело грудой камней и поставили сделанный на лыж крест. А сами повернули в обратным путь и насилу добрались до бухты Тихой, где в это время зимовали их товарищи.
Тихо, при спущенном в знак траура флаге, подошел «Седов» к мысу Бророк, месту величайшей человеческой трагедии.
Быстро скользнула на воду и закачалась на гребнях волн окрыленная веслами шлюпка. Плыли долго, упорно пробиваясь к угрюмому, неприветливому берегу, к крутому отвесу нависших скал.
Орудийным грохотом, гулким обвалом встретил экспедицию старый, расчерченный широкими морщинами трещин ледник. Разбившись на партии, в течение нескольких часов, шаг за шагом обыскивали каждую пядь вздыбленной осколками гор земли, тщательно осматривали все пригорки, холмы, хотя бы смутно напоминавшие своим видом дорогую могилу. Но уже вскоре пришлось убедиться в полной бесплодности поисков. Ледяные потоки мчащейся с глетчеров талон воды, размывающей каменные глыбы, наносящей кучи песка и глины, видимо, не пожалели и последнего приюта Георгия Седова. Наскоро сколоченный деревянный крест смыло ручьями, набросанные на его тело камни разворачивали в изобилии водящиеся здесь медведи, а пятнадцать лет диких буранов, бешеных ветров наверняка снесли и утопили в океане останки героя.
