Андрей Остальский - Иностранец ее Величества
Например, однажды на Би-би-си неожиданно умер молодой и талантливый русский журналист. Отпевать его надо было по православному обряду, нашелся замечательный священник, но английское начальство пребывало в замешательстве, не зная точно, как себя вести и как следует держаться, чтобы не нарушить наших, неведомых им правил. И мне выпало быть чем-то вроде неформального лидера во время этой грустной, но красивой церемонии.
Я далеко не специалист в таких делах, но вроде бы справился: все прошло гладко. Через пару дней я получил подробное благодарственное письмо, написанное от руки лично директором-распорядителем Всемирной службы Би-би-си Марком Байфордом. Из чего я сделал вывод: такие вещи здесь обязательны.
А вот воспоминание, относящееся к тому периоду, когда «Файнэншл таймс» сотрудничала с «Известиями». Тоже, кстати, связанное с траурной темой. Скончался один из технических руководителей российской газеты. Англичане немедленно послали партнерам свои соболезнования. И удивились, когда не получили на них ответа. Один из директоров «ФТ» даже спросил меня потихоньку: не является ли это признаком охлаждения отношений? Уверен ли я, что «Известия» хотят продолжать сотрудничество? Вот такие далеко идущие выводы были почти уже сделаны из молчания российской стороны. Я, конечно, заверил директора, что это ровно ничего не значит, что это лишь проявление различий в культурах и традициях двух стран. В России редко отвечают на официальные соболезнования, разве что в каких-то исключительных случаях. Хотя, кстати, до революции, насколько мне известно, такая традиция существовала. (А в советское время отвечали всем скопом через газету.)
Благодарственное письмо есть, конечно, лишь дань вежливости, но все-таки нам с женой показалось, что гостям ресторан гуркхов на самом деле понравился. Все-таки разнообразие по сравнению со всеми этими фуа-гра, перепелками в трюфельном соусе, фазанами и всяким таким прочим. (Фазанов, кстати, они разводят в своем поместье в Суссексе).
Помню, как много лет назад, во время их первого визита в наш английский дом, мы угостили Уилла и Лори болгарским красным вином — что-то на уровне достославной «Гамзы» (во был позор, но я совсем ничего не понимал еще тогда в винах).
А Уилл так искренне, на таком голубом глазу, то вино нахваливал! Говорил: оригинально! Недаром в роду у него были актеры… Жена его правда, опустив глаза, промолчала. А в благодарственном письме потом напитки обошла тактичным молчанием. Не сомневаюсь: вздумай я и сейчас проявить такой же садизм и налить Уиллу подобного класса напиток, он будет хвалить его столь же горячо, как и в начале нашего знакомства.
Вообще Уилл — воплощение джентльменства. Он настолько интеллигентен и деликатен, что наше вопиющее имущественное и социальное неравенство почти не мешает нашему с ним общению. Он, разумеется, никогда не комментировал вслух ни мою манеру одеваться, ни свою.
Между тем в свое время я был поражен тем, как не то что скромно, а вроде бы даже бедно Уилл был одет. Видавший виды костюм, старомодный, слегка потертый галстук и — да, больше всего поражали меня меня слегка приспущенные от старости носки. Все, правда, безупречно чистое и отглаженное, но почти ветхое. И машина у него была БМВ, но не самой дорогой модели и к тому же этакая старенькая, заслуженная б/у.
И все это плохо сочеталось с его титулом — Managing Director (директор-распорядитель) всемирно известной медийной компании.
Настало время, и я побывал в особняке Уилла на улице, признанной недавно самой дорогой в Великобритании. А потом и в родовом поместье в десятки гектаров площадью, с холмами, речками, угодьями, парками, садами и лесами. (И с повсюду бегающими фазанами.)
К тому же выяснилось, что Уилл — внук основателя компании, он представлял в ней семью, по-прежнему владевшую в то время блокирующим пакетом акций и вообще имевшую огромное влияние на то, как велись дела.
Как-то это все с трудом уживалось вместе в моей еще не англизированной к тому моменту голове…
Я же не знал тогда еще великого «правила потертого смокинга». И знакомство со странным эмигрантом по имени Генри Феофанофф мне еще только предстояло.
Да и в английских представлениях о дружбе мне тоже не сразу удалось разобраться.
Закадычных друзей в русском понимании у англичан, как правило, вообще не бывает, по крайней мере если речь идет о среднем классе. Вот в низших слоях — другое дело. Там это встречается часто, обычно еще и сдобренное и укрепленное обильной и беспорядочной выпивкой, а у более юного поколения — марихуаной.
Правда, в моем конкретно случае я дошел-таки до состояния почти русской дружбы с одним довольно известным кинорежиссером-документалистом, причем даже без помощи каких бы то ни было видов «допинга». Но мы оба нетипичны: он слишком эмоционален и богемен для англичанина, да еще вдобавок несчастен в личной жизни и одинок, ну а я… Куда же денешься от усвоенного в детстве и юности. Old habits die hard, говорят в Англии, старые привычки умирают с трудом.
С ними обоими — режиссером Дэниелом и крупным менеджером Уиллом — мы познакомились еще в Москве, в самом начале девяностых.
Дэниел снимал фильм, я ему немного помогал, и мы довольно много времени провели вместе, даже съели несусветное количество картошки и селедки на даче: времена в России были голодные, но для Дэниэла и его ассистентки Терезы это была искомая русская экзотика, да и не в еде, в конце концов, счастье…
Что же касается Уилла, то он приехал в Москву, впервые в жизни оказавшись в России, вести деловые переговоры. Вечером они с помощником сидели на кухне блочного дома у нас в Черемушках и с видимым удовольствием вкушали запеченную свинину с рынка.
Впрочем, до нашего дома в Черемушках надо было еще доехать. И это оказалось не таким простым делом. Почему? А потому, что мой начальник выделил ради такого гостя свою «Чайку». Та с большим трудом пробиралась по узеньким дорожкам вдоль стандартных, не отличимых друг от друга домов. Вдобавок дело было зимой и дорожки эти были занесены тонким слоем снега, под которым постоянно обнаруживался лед. Поэтому «Чайка» ехала медленно. Вдруг к нам подбежала энергичная старуха в платке и в валенках: надо думать, она впервые увидела «Чайку» вблизи и решила воспользоваться случаем. Старуха звучно ударила ногой по колесу и торжествующе закричала: «У-у, слуги народа!»
Уилл был заинтригован. «Что случилось?» — спросил он. И когда я ему объяснил, как мог, что такое «слуги народа» в данном контексте, он пришел в полный восторг. Я тогда еще не мог догадаться, что мой гость получил замечательную тему для рассказов в аристократических салонах Лондона.
