Андрей Коробейщиков - ИТУ-ТАЙ
– Александр Владимирович, вы что-нибудь чувствуете? Человек на картинке первого монитора пошевелился и, посмотрев в направлении скрытой видеокамеры, замер на мгновение:
– Он где-то рядом. Он придет, не волнуйтесь, Александр Василье-вич, обязательно придет, я чувствую его. Подполковник кивнул головой и посмотрел на консультанта:
– А вы, Виктор Михайлович? Вы чувствуете его?
Экстрасенс, пожалуй, излишне картинно вскинулся, словно охот-ничий пес, ищущий след, но затем, улыбнувшись, неуверенно произ-нес:
– Пока нет, ничего не ощущаю. Да и вряд ли придет он сегодня, этот ваш колдун-убийца.
– Это почему же, а? – спросил Демин, не сводя глаз с мониторов.
– Потому что уже темнеет.
– И что? Ведь даже в сказках нечистая сила приходит в полночь, – Демин усмехнулся и переглянулся с подполковником. Консультант перехватил его взгляд, но ни на секунду не смутился, продолжая улы-баться, как ни в чем не бывало:
– Это тактически неправильно.
– Почему это? – Демин явно заинтересовался мнением экстрасен-са, к которому, как и свой шеф, уже питал явственную, но, в отличие от Николаева, плохо скрываемую неприязнь.
– Потому что днем здесь людно. Это не только помогает потерять-ся в толпе, но и позволяет скрыть свою ауру. Видите ли, если этот ваш колдун знает, что человек, которого он хочет убить – экстрасенс, а он на самом деле очень сильный экстрасенс, можете мне поверить, он должен отдавать себе отчет, что его так называемая жертва без особого труда сможет заметить его, особенно в вечернее время, когда восприятие естественным образом обостряется. С этой точки зрения день гораздо предпочтительнее ночи. В ночи злоумышленник недо-ступен только обычному человеческому глазу. Но если объект напа-дения может видеть биополя, для него не составит никакого труда заметить агрессивно настроенного человека. А объект нападения, которого мы сейчас наблюдаем на этом экране, способен видеть не только биополя. Он очень сильный сенс, поверьте мне. Я еще ни разу не видел сенсов подобной мощи, удивляюсь, как он до сих пор не попал в поле зрения нашей Ассоциации. Вот теперь, благодаря вам, я его нашел. Если все закончится благополучно, а мне хотелось бы в это верить, я надеюсь, мне позволено будет познакомиться с ним поближе?
Демин скривился:
– Виктор Михайлович, будьте, пожалуйста, чуть менее многослов-ны. Вы отвлекаете меня.
Николаев улыбнулся и отвернулся к окну, чтобы консультант не видел этой улыбки. Там, за окном, в стремительно темнеющем мос-ковском дворе пряталась неведомая опасность. Там же, где-то в спле-тении темных деревьев и гаражей, прятались невидимые снайперы, выслеживающие эту опасность сквозь окуляры сверхмощной инфраоптики, позволяющей видеть если не биополя, то уж, по крайней мере, человека из плоти, который, как утверждал Лагутин, должен был обязательно прийти сегодня в эту тщательно подготовленную ловушку.
4. (Главы-ретроспекции, 1999 г .)
Кухня была единственным местом в квартире шаманов, где горел свет. Остальные комнаты были погружены во тьму, словно хозяева впустили через приоткрытые окна июльскую ночь, тут же заполнив-шую собой все помещения. В этих комнатах господствовала тиши-на. Могло сложиться впечатление, что они пустовали, но это было не гак. В одной из них, прямо посередине, на ному, замер в позе Будды человек. Он сидел тихо, словно слушая тишину вокруг, не делая ни единого движения, даже, фактически, не дыша. Этот человек напо-минал своей неподвижностью каменное изваяние, идола, вырезан-ного из горной плиты и исполненного вечного терпения, отрешенно-сти и безмолвия. Откуда мог взяться он здесь, в Москве, в непримет-ной квартире, похожей на тысячи других квартир, расположенных сверху, снизу, по бокам, в других домах, и которые, словно элементы большого муравейника, жили своими проблемами, радостями, суе-той? Извечной суетой. Человеку во тьме это было чуждо. Сознание его замерло. Он действительно будто был занесен сюда через сотни лет, из другой эпохи – загадочной, страшной, непонятной. Облачен-ный в темный халат с вышитыми на нем серебристыми знаками уже забытых в этом мире символов, человек, будучи неподвижным, про-изводит впечатление сжатой до предела пружины. За каменным сло-ем, как губка впитывающим тьму, скрывается яростная энергия – сила мышц и сила психики, свитые в единый клубок. Ночь дышит в окна прохладой, пахнущей дождем.На кухне – двое. Он и она. Они сидят друг напротив друга за сто-лом.
– Адучи, зачем ты приехал сюда? – Лима смотрит на Коврова, но не пристально, она не хочет, чтобы он подумал, что она заглядывает в его душу.
– Не знаю. Унген говорит, что это называется обрыванием нитей, связывающих нас с прошлым. – Максим пьет горячий чай, и его взгляд более настойчив, он сфокусирован на потрясающе красивом лице молодой девушки.
– Ты уходишь с нами?
Максим поставил чашку с чаем на стол.
– Я не знаю, Айма. Не знаю! Я не могу сейчас ответить на этот вопрос. Мне нужно время, чтобы разобраться во всем этом.
– Я боюсь, его у тебя нет.
– Почему?
– События начинают развиваться с ужасающей скоростью. Сроки подходят, и опасаюсь, что даже мы с Унгеном не успеем порвать все нити, привязывающие нас к прошлому.
– Но почему?
– Солнце и Тьма. Затмение уже скоро. Мы и так действуем на гра-ни своих возможностей. Унген постоянно принимает Амеркут, он уже не может иначе, у него просто не хватает сил. Его доза становит-ся все больше и больше.
Максим вспомнил глаза Унгена там, в лесу. Увеличенные зрачки… Амеркут. Сила Трав гораздо сильнее любого наркотика, и испыты-вать ее можно лишь периодически, осторожно и целенаправленно. И если Унген принимает Амеркут постоянно, можно представить, какое безумное напряжение царит у него внутри.
– Нам многое еще нужно успеть. Осталось еще два "эргома", два предателя, которых немыслимо оставить в этом мире.
– Вы убиваете их?
– Скорее, они сами убивают себя. В них кроется чужеродная инфор-мационная матрица, деструктивный заряд, который и уничтожает своих носителей во время контакта с растормаживающим средством. Унген дает им Корчун, который уводит их АРС сначала в крайние области "тела зверя", когда появляется "Посланник из детства". Но затем у них появляется выбор: АРС может скользить дальше, и тогда "Посланник" может увести его за собой в верхние уровни "тела Ша-мана", либо, он может соскользнуть его в нижнюю область, и тогда появляется устрашающая сторона человека – сущность, которая унич-тожает его. Все это подобно весам, которые определяют судьбу каждого изменника. Никто еще не вытянул жизнь – они все чересчур отяго-щены злом и жаждой власти, чтобы выжить. Они вызывают к жизни самую мрачную часть своей души, которая и уничтожает их самих. Мир – это Зеркало. Унген лишь отзеркаливает выбор эргомов в пользу убийства. Это манера древних тайшинов, их стиль. Унген ставит себя с каждым из изменников на одну карту – и он, и они находятся под влиянием действия Корчуна – исход поединка определяет Судьба. Не забывай, что эргомы – профессиональные убийцы, именно для этих целей их и взращивал в стенах Института один из Мангунов. У них была возможность выйти из этой разрушительной области, но они выбрали в качестве своего жизненного стимула убийства. Если бы люди прислушивались к своему сердцу, то многих неприятностей мож-но было бы избежать. Но, во-первых, эргомы уже не люди, а во-вторых, они навсегда уничтожили в себе ту сущность, которая осталась дале-ко в детстве, заменили ее на чужака, фактически захватившего над ними власть. Многие из Исситов не одобряют методов Унгена. Но это его выбор, его Путь, и никто из патриархов не может воспрепятствовать ему в реализации взятой на себя миссии.
