Те Ранги Хироа - Мореплаватели солнечного восхода

Полинезийцы рубили деревья как в долинах, так и на возвышенностях; облегчая свой труд песнями и заклинаниями, они тащили отесанные стволы деревьев под плотничий навес. Они раскалывали бревна и придавали им различную форму; одни сорта древесины шли на изготовление килей, другие — на доски для корпуса и настила. Когда «быстро мелькающие» тесла плотников раскалялись и становились хрупкими от трения, их загоняли в сочные банановые стволы, чтобы они там остывали. Время от времени тесла точили на глыбах песчаника. Доски корпуса подгоняли плотно друг к другу и располагали одну над другой, образуя гладкую обшивку, причем верхний край каждой нижележащей доски обмазывался мокрым илом. При этом обнаруживались все шероховатости, отпечатываясь грязными пятнами на верхней доске; затем они стесывались и оба края точно подгоняли друг к другу; швы промазывались толченой кокосовой шелухой, смешанной с клейким соком хлебного дерева. По краям смежных досок просверливали по паре отверстий, пользуясь при этом раковинами «теребра», острыми прутьями твердых пород дерева или каменными резцами. Через эти отверстия продевалась веревка, сплетенная втрое из волокна кокосовой кожуры. Так соединялись отдельные части лодки. И этот плетеный шнур и доски, которые он связывал, считались атрибутами бога Тане.

При постройке судна две пары мастеров работали по обеим его сторонам, располагаясь симметрично по отношению к килю. По преданиям, когда строили знаменитую «Хохоио» для великого таитянского мореплавателя Хиро, главным мастером был Хуту. Он работал над внешней стороной правого борта лодки, тогда как Тау-мариари, его помощник, работал над внутренней стороной того же борта. Мемеру, королевский мастер из Опоа, работал над внешней стороной левого борта, а его помощник Маи-хае — над внутренней. Продергивая шнур, чтобы скрепить доски, они распевали:

Что у меня, о Тане,Тане, бог красоты!Это бечева,Это бечева от сил небесных,Это твоя бечева, о Тане!Проденешь ее изнутри — она выйдет снаружи,Проденешь ее снаружи — она выйдет изнутри,Туже затяни ее, крепче завяжи ее!

Эта песнь рассказывает о той роли, которую выполняла бечева, скрепляя части лодки, с тем, чтобы «можно было плыть и по мелкой зыби и по большим морским валам, проникать в ближние страны и открывать далекие горизонты». Сама лодка считалась собственностью Тане, что было отнюдь не простой любезностью, так как обязывало бога заботиться о своем имуществе. Особое значение процесса скрепления досок бечевой вновь подчеркивается в заключительных словах песни:

Это твоя бечева, о Тане,Сделай ее прочной, сделай ее прочной.

После скрепления досок корпус лодки омывался чистой водой, сушился и раскрашивался снаружи и изнутри красной глиной, смешанной с древесным углем. При сооружении большой лодки приходилось раздвигать плотничий навес, чтобы могли поместиться поплавок-балансир, настил, снасти лодки, украшения на корме и рубка. Процессу скрепления балансира с лодкой полинезийцы придавали огромное значение; снова песнопениями призывался на помощь бог Тане, чтобы скрепления были достаточно прочными:

То не может ослабнуть,То не может развязаться,Что связано священной бечевой,Твоей священной бечевой, о Тане!

Отстроенной лодке присваивалось имя, и обычно она посвящалась Тане. Спуск на воду большой лодки был более важным событием в жизни полинезийцев, чем спуск с европейских или американских верфей океанского лайнера или военного корабля. На Западе за этим событием равнодушно наблюдает несколько избранных гостей, тогда как в Полинезии в спуске судна на воду принимало участие все население округи. Для праздничного пиршества заранее готовились различные угощения. Украшенные цветами и ароматичными травами, наряженные в свои лучшие одежды и украшения, собирались полинезийцы на морском берегу и с восхищением следили за спуском на воду крупного судна. Под киль его помещали круглые бревна, и по этому настилу, по мере того как перетаскивали вперед бревна, мужчины продвигали лодку, держа ее за борта. При этом главный мастер взывал к многочисленным богам, чтобы те помогли людям тянуть ладью по бревнам. Наконец, сопровождаемая оглушительными криками толпы, лодка соскальзывала на воду. Там она изящно покачивалась, и вздымающиеся волны приветствовали ее. В Европе существует обычай «крестить» корабль, обливая нос судна шампанским. В Полинезии же новую лодку заставляли хлебнуть морской воды («ину таи»), так как полинезийцы считали великий океан «алтарем богов». На этом гигантском алтаре ладью раскачивали, чтобы волны захлестывали то нос, то корму. После того как вода покрывала дно лодки, ее начинали быстро вычерпывать специально изготовленными для этого ковшами. Так и ковши приучались к своим будущим обязанностям. Лодка, хлебнувшая морской волны, считалась посвященной Тане, и, самое главное, она знакомилась со стихией, которую ей было суждено завоевывать.

Ладья оснащалась мачтой, парусами, веслами-гребками, ковшами и каменными якорями. На некоторых ладьях устанавливали до трех мачт. Паруса изготавливали из циновок, сплетенных из пандануса, которые сшивали, придавая форму треугольника, и натягивали на деревянные реи, чтобы укрепить длинные стороны паруса. Ладьи оснащались иногда парусом-шпринтовом с вершиной треугольника у основания мачты, или «латинским» парусом с реями, укрепленными на мачте причем вершина находилась впереди на носу. В то время как длинные ладьи скандинавских викингов были снабжены веслами в уключинах, для лодок мореходов Тихого океана были характерны весла-гребки. Преимущество обычных весел заключалось в том, что уключины превращали их в рычаги; но у них был тот недостаток, что гребцам приходилось сидеть спиной к движению лодки. Полинезийские же гребны смотрели вперед на надвигавшиеся волны и убегающий горизонт. Широко открытыми глазами они пристально глядели на развертывавшиеся перед ними океанские просторы.

Немало было написано о том, что из-за сопротивления балансира полинезийцы по преимуществу дрейфовали по ветру и при этом недостаточно принимали в расчет действие весел-гребков, которыми они пользовались в открытом море. Вместо настоящего руля полинезийцы применяли рулевое весло, которому придавалось такое большое значение, что обычно ему давали собственное имя. Полинезийские легенды сохранили не только имена мореплавателей, названия больших лодок, но и названия рулевых весел. Маорийские легенды упоминают даже о лодках богов, причем они неизменно указывают имена рулевых весел. В древней песне о жившем на десятом небе боге Рехуа воспевается и его весло: