Ричард Маак - Путешествие по долине реки Усури. Том I.
Река Усури[4]
При описании реки не всегда легко определить, что должно принять за главное ее течение и что за боковые притоки. Особенно это бывает затруднительно, когда дело идет о реке малоисследованной. Так было с малоизвестными до сих пор реками Енисеем и Ангарой: только в недавнее время последнюю признали за главную реку, а первую боковым ее притоком. Взаимное отношение Амура и Сунгари, из которых последняя принимается местными жителями и китайцами за главную реку, до сих пор еще не определено: наука еще не решила положительно, которую из этих двух рек надо признать за приток. То же самое должно сказать и об источниках Усури, и я считаю себя вправе принимать Сандуху за главный из них, соглашаясь в этом с мнением местных жителей, пока более основательные ученые исследования по этому предмету не подтвердят тех немногих, приводимых путешественниками, фактов, на основании которых главным источником Усури считается не Сандуху, а Даубиха.
Река Сандуху вытекает из берегового хребта, называемого Сихота-алин, почти под 152° в. д. и под 44° с. ш.[5], и отделяется, как говорят, от истоков небольшой реки Тудого, вливающейся в море, невысоким хребтом гор. Эта небольшая горная речка, на которой живет несколько китайцев, составляет приток реки Аввакумовки (названной этим именем в последнее время), впадающей в залив св. Ольги; берега ее населены и, сравнительно с общею населенностью страны, даже многолюдны.
Горы Сихота-алин, идущие здесь в направлении к северо-востоку, имеют на своем северо-западном склоне, там, где берет свое начало Сандуху, отлого подымающийся хребет с болотистою почвою, весьма обильною источниками. Он покрыт хвойным лесом, который состоит из кедра, лиственницы, преимущественно, из вида ели: Abies Ajanensis; травы этой местности носят характер болотной растительности. Судя по рассказам природных обитателей усурийской страны, эта необитаемая пустыня имеет для них значение только как местность, весьма удобная для охоты за зверями, и потому зимою они удаляются от своих постоянных зимних жилищ и живут здесь, большею частью в легких звероловных шалашах. Жители верхнего течения Усури нередко предпринимают зимою поездки для торговых меновых сношений с китайцами, живущими на берегах моря и на впадающих в него реках, и с орочами, охотничьим племенем, торговые сношения с которым для них прибыльнее всех других; они редко избирают для этого путь по этой местности, а обыкновенно отправляются по Фудзи, потому что на водораздельном хребте, отделяющем реку Фудзи от вливающейся в море р. Лифулэ, предстоит бороться с меньшими трудностями; при том, чтобы достигнуть до моря, следуя против течения Фудзи от устья Науту (Нынгту), здешние жители употребляют обыкновенно от 7 до 8 дней, между тем как того же места они достигают вверх по течению Сандуху только после 9 или 10 дневного пути; хотя длина и того и другого пути по их мнению почти одинакова, но на последнем приходится делать перевал через более высокие горы и местами идти по болотистой почве. В верхнем течении своем Сандуху пробегает по довольно узкой долине, окаймленной большею частью высокими горами и имеющей откосы, во многих местах круто подымающиеся от самого русла. В этой местности могут устроиться поселения, и то небольшие, только в тех местах, где впадает в реку какой-нибудь ручей или речка или где горы, несколько уклоняясь от берега, оставляют между собою и рекою покрытую лесом низменность. Реки, впадающие в Сандуху с левой стороны и на небольшом одна от другой расстоянии, суть Ицзин и Фалаху, а с правой река Коу, ниже устья которой мы находим первые поселения китайцев, занимающихся земледелием. Несколько ниже находится деревня Сандаху, обитаемая также китайцами. Начиная отсюда до реки Фудзи, вливающейся в Сандуху справа, эта последняя носит почти тот же характер местности, как и в верхнем течении своем, разве только, что здесь она течет в долине, несколько более открытой, делая притом многочисленные извилины, и что русло ее наполнено наносным лесом. В период дождливого времени и весною, когда тающие болота и горные снега наполняют ее потоками своих вод, она становится весьма быстрою и получает характер горного потока, и только ловкие орочи или ходзены отваживаются в это время плыть по ней в своих легких берестяных челноках.
С устьем Фудзи мы вступаем в область исследований г. Венюкова[6], труды которого, за исключением некоторых сведений, собранных мною между туземцами, будут служить мне отныне почти единственным руководством при обозрении всего верхнего течения Усури до местности Чаимтунг.
От устья Фудзи до устья реки Даубихи слившиеся реки носят название Уллаха, данное, вероятно, китайцами. От устья реки Науту, вливающейся в Усури также с правой стороны, она течет между горами, тянущимися вблизи ее берегов, но местами так удаляющимися от них, что образуют такое пространство, которого очень достаточно для основания небольших поселений. Кроме нескольких китайских деревень или одиноко стоящих жилищ, здесь находятся еще остатки давно покинутых прежде бывших крепостей или городов. Природными жителями этих стран, ходзенами, эти остатки называются балякти-хотони или Маньджю-балякти-хотони, т. е. старые города манджуров; китайцы же называют их ченгза. Они встречаются не только здесь, но и в других местах этой страны; в описываемой же местности они находятся то на плоском берегу, то на возвышенных местах береговых откосов. Сколько мне известно, таких остатков есть несколько, лежащих по Фудзи, по Усури, между устьями Вонго и Даубихи и далее на водораздельном хребте между Даубихой и Лефу, где есть две таких крепости возле самой, там пролегающей, дороги. Трудно определить исторически время, к которому относятся эти остатки, потому что мы не только не нашли чего-нибудь определенного или подробного об этом в китайских источниках, но даже не могли собрать ни одного достоверного предания у жителей, от которых я мог только узнать, что остатки городов, разбросанные на этих местностях, в древности, с незапамятных времен, были заселены многочисленным и воинственным народом из племени Манджу, и что к тому же времени они относят и начало своей зависимости от манджуров. Г. Венюков имел случай видеть очень многие из этих исторических памятников и говорит о них, что это правильно выстроенные укрепления, снабженные земляными валами. Он полагает, между прочим, что под защитою этих земляных окопов должны были находиться большие города, и относит их к XII столетию, к временам царствования династии Гинь, которая, находясь в частых враждебных столкновениях с воинственными приамурскими жителями, не раз претерпевала от них поражение и выстроила эти укрепления для своей защиты. В какой степени все это справедливо — не берусь решить.
