Тигр снегов. Неприкосновенная Канченджанга - Норгей Тенцинг
— Если сорвешься с этой стенки, — заметил Джо, — то не успеешь и оглянуться, как свалишься на довольно крутые скалы…
Он вбил крюк, продел веревку в кольцо и начал подъем. Будь высота поменьше, он легко одолел бы такую трещину, а тут… Хватит ли еще сил подтягиваться на руках? Браун включил кислород на полную мощность: шесть литров в минуту.
В два приема он добрался до каменного клина в трещине и вбил второй крюк. Выше камни образовали карниз, острые края позволяли крепко ухватиться за них, но насколько прочно они лежат? Джо предпочел подниматься, всовывая руки в трещины по сторонам камней. Таким путем он одолел выступ.
Бенд, наблюдая за ним снизу, не мог, естественно, представить себе, что находится дальше. Вдруг Браун обернулся и крикнул:
— Всё, Джордж, пришли!
Несколько минут спустя Бенд тоже форсировал стену. Они стояли на платформе, образованной серыми скальными плитами, а впереди, метрах в шести, возвышался небольшой снежный конус — вершина!
Чуть правее, на южной стороне, была еще каменная плита. Они прошли туда, чтобы сделать снимки. Сняли полную панораму, исключая северо-восточный участок, заслоненный конусом вершины. Сикким и Дарджилинг были закрыты беспокойным морем облаков, которые обтекали южный гребень горы. Черными точками выделялись на снегу лагеря IV и II. Облачная пелена держалась на высоте около 6000 метров, и над ней, словно каменные островки среди бушующего прибоя, возвышались лишь самые могучие вершины — Макалу, Чомолонзо, Лхоцзе, Эверест.
Джо попытался рассмотреть с южного гребня восточный фасад, но увидел лишь облака. Тогда он перешел на западный гребень и обмотал веревку Джорджа вокруг воткнутого в снег малого ледоруба, чтобы Бенд мог присоединиться к нему.
Осмотрели плиты северного гребня; с одной стороны его виднелась вершина отрога Бауэра, с другой — серой змеей вытянулся Канченджангский ледник. Всего 20 километров отделяло их от Тибета, и за громадами Близнецов и пика Непал можно было различить наполовину закрытое облаками волнистое плоскогорье. Его однообразную серо-коричневую поверхность лишь кое-где нарушали полоски снега.
Джордж говорит, что его без конца спрашивали потом: «Должно быть, большой соблазн был пройти последние шаги до самой вершины?» Но он отвечал отрицательно. «Во-первых, — объяснял он, — я до того устал, что каждый лишний шаг казался мне испытанием. А кроме того, я даже рад, что мы не оставили следов на вершине».
Надо сказать, что все мы разделяли его чувства. Если бы не наше обещание[26], мы, конечно, прошли бы и эти последние метры; однако и тем, как получилось, мы остались довольны. Жест уважения вполне устраивал нас.
Становилось поздно, облака поднимались выше. Через пятнадцать минут, в три часа, восходители пошли вниз, захватив с собой по камню — серо-черный гнейс, который легко было потом разломить на мелкие кусочки. Взвесили возможность спуска вдоль трещины по веревке, однако предпочли лезть и — справились даже легче, чем с подъемом.
Джо оставил петлю на крюке у «клина»: может, пригодится Нормэну Харди и Тони Стритеру. Следующая остановка была на балконе выше «друзы». Восходители съели мятного печенья и допили лимонад. Флягу оставили на гребне.
В конце снежного гребешка Джо вдруг начал задыхаться, точно от тяжелой работы: кончился кислород. Он снял прибор и оставил на снегу. Несколько ниже, в желобе, кончился кислород и у Джорджа. Он сбросил аппарат возле выступа в середине желоба (на следующий день Нормэн Харди запечатлел это место на фотоснимке). Движение замедлилось, они часто останавливались. Сказывалась сильная усталость. Немного не доходя Сходней, привязали кошки.
Теперь восходители продвигались в тени. Солнечные лучи еще освещали утесы над ними, но, когда Бенд и Браун достигли наконец верхней части Сходней, уже начало смеркаться. Стало трудно различать ступеньки, а местами приходилось вырубать новые, так как старые оказались слишком далеко друг от друга.
Раз или два им чудился свист и крики снизу. Джо свистел в ответ.
Путь по Сходням показался им намного длиннее, чем утром. Джо говорил после, что они увидели палатку только тогда, когда чуть не уперлись в нее.
«Мы не сомневались, конечно, что дойдем до палатки, но уже начали спрашивать себя: когда же?!»
Стемнело, часы показывали семь. В палатке сидели Нормэн Харди и Тони Стритер, гудел примус.
— Взяли?
Бенд и Браун буркнули «да» и опустились на снег у входа. Никогда еще в жизни им не хотелось так пить.
Глава тринадцатая
Предвершинный гребень
26 мая
19 мая Нормэн Харди и Тони Стритер остались ночевать в лагере III. С ними вместе были Уркиен и Айла Тенцинг, которые затем сопровождали их до лагеря VI.
Днем Стритер отбирал продовольствие для штурма, Харди проверял кислородную аппаратуру. Регулятор одного из открытых приборов оказался неисправным, и Нормэн заменил его, сняв регулятор с аппарата закрытого типа. Эта несложная операция сыграла позже важную роль: новый регулятор позволял ограничивать приток кислорода в большей мере, чем это обычно возможно в аппаратах открытого типа, и, когда восходители уже у самой вершины обнаружили, что кислород на исходе, они смогли растянуть оставшийся запас.
Под вечер подошли шерпы из лагеря V. Их возвращение ободрило четверку в лагере III: теперь не оставалось сомнений, что кому-нибудь удастся подняться, во всяком случае, значительно выше той площадки, куда были заброшены грузы в этот день. Шерпы чувствовали предельное утомление. Один из них, Гьялген, два с половиной дня лежал без движения в палатке Нормэна Харди, у самого входа. За все это время он лишь дважды выпил по кружке бульона.
А тут случилась еще неприятность: Нормэн Харди заболел бронхитом. Обычный для этих высот кашель и воспаление горла досаждали ему больше, чем другим, теперь же состояние его ухудшилось настолько, что он стал даже сомневаться, сможет ли
