Антон Кротов - Страна А., или Автостопом по Афганистану

Голубая мечеть, с окружающими её постройками, минаретами и т. п., занимает целый квартал, а по сторонам мы видим разных продавцов, менял, харчевни, ковровые магазины, телеги, кареты, старые горбатые советские машины, везущие по пятнадцать и даже двадцать пассажиров, и все прочие атрибуты афганского города.

С восточной стороны главной мечети мы видим Главпочтамт, он же и переговорный пункт (всё уже было закрыто), отделение МИДа, где нам позже настоятельно (и безуспешно) рекомендовали зарегистрироваться, Барак-хотель, около которого мы сейчас стояли, и большое кафе-мороженое со столиками внутри и снаружи заведения. Из всего, что мы могли увидеть, самое желанное было, конечно, кафе-мороженое.

Мороженое в Афганистане делается так. Есть высокая, узкая кастрюля, похожая на перевёрнутую шляпу-цилиндр, почти пустая. У мороженщика есть стол, и там выемка, заполненная кусками битого льда — брусковый лёд продаётся в каждом афганском городе, его ежедневно покупают и измельчают. Кастрюля-цилиндр опускается в лёд, и, что главное, её непрерывно надо крутить. Целый день. Трм-трм, трм-трм, трм-трм. Целый день на жаре мороженщик крутит-вертит эту кастрюлю, потеет, греется, парится, зато кастрюля охлаждается, и на стенках её тонким слоем конденсируется мороженое. Не помню, откуда оно берётся, но оно собирается на стенках, и вот мороженщик берёт ложку и накладывает мороженое в вафельный стаканчик. Порция готова. Самый дешёвый стаканчик стоит в Мазаре всего 1000 джумбаши — это 40 копеек, или $0.012, ну а мы попросили королевскую порцию, и нам её несут на блюдечках. Целая куча мороженого, украшенная шоколадными застывшими капельками.

Вокруг нас скопилась толпа. Человек тридцать бездельников, вероятно, никогда не видели, как иностранцы едят мороженое. Тут же появились и попрошайки, в надежде поправить своё материальное положение. Как ни старался официант разогнать любопытных и нищих, но они тут же собирались вновь.

Не успели мы доесть мороженое, как вопрос о вписке решился сам собой. Один из зрителей, бородатый мужик в чалме, лет тридцати, оказался немного англоговорящим и пригласил нас к себе в гости. Мы тут же согласились, доели мороженое, расплатились и последовали за мужиком, провожаемые взглядами десятков изумлённых людей.

Мужик же, приватизировав нас, посадил нас и себя в микроавтобус к своему другу, и мы поехали к нему домой. Жил он в западной части города, и пока мы ехали, мы оценили, как город велик. Мы проехали километров десять от центра по асфальтовой дороге, потом свернули в пыльные тёмные переулки, и оказались (как и вчера) в спальном районе, где были поля, а электричества не было. Дома были большие, в два, а то и в три этажа — и всё это из необожжённой глины! Во многих домах были большие ворота, гаражи; а помимо домов — поля, поля (что росло на них, не было видно из-за темноты). Богатый район, по сравнению с Кундузом. Вот мы и приехали.

Микроавтобус укатил по своим делам, а мы с Книжником остались во дворе и огляделись. Было темно, и полностью устройство двора я изучил наутро; но опишу его сейчас. Итак, посреди — бассейн, или, вернее, пруд, глубиной примерно метр, а длиной метров пять. Вероятно, служит хранилищем воды, питьевой, умывальной, поливочной. Рядом с прудом — трава, деревья и возвышение из сухой глины, куда стелят подстилки, где обедают, ужинают, спят на свежем воздухе. Вот уже появились тюфяки для почётных гостей, то есть нас, и керосиновая лампа; скоро появится еда. Справа проходит маленький канал, по нему, вероятно, воду нагоняют в пруд.

Один из членов большой семьи, парень лет двадцати, слегка бородатый, оказался работником мечети. Выйдя в середину тёмного двора, он стал издавать звуки азана. Я пошёл на звук и приготовился к молитве, но имам почему-то испугался и исчез. Вскоре старше члены семьи, человек восемь бородатых людей в халатах, чалмах и сандалиях, поспешили на молитву в мечеть. Оказалось, что здесь маленькая, семейная глиняная мечеть, она находилась справа, за каналом. В тёплое время молитва происходит снаружи мечети, и там специальное место, постелены циновки. Имам принёс керосиновую лампу и все вместе совершили ночную молитву. Потом мы, один за другим, перепрыгнули канал и вернулись к остальным: некоторые члены семьи (преимущественно молодые) молитву не совершали. Среди них был и Книжник.

Как мне объяснили, молодой имам обучает детей чтению Корана и арабскому языку. Но поговорить по-арабски с ним мне не удалось: стеснительный парень избежал разговора и углубился в темноту. Единственным светом была керосиновая лампа, поэтому спрятаться от меня было очень легко.

Тут пришёл ужин. Женщины готовят еду, но на глаза не показываются: из дома еду выносят дети мужского пола. Сели за ужин; опять рис, салат, арбуз, лепёшки, чай, — стандартный афганский проднабор. После ужина разложились спать; хозяева спрятались в дом, а мы с Книжником остались спать, так сказать, на обеденном столе.

Наутро хозяин предложил экскурсию по округе. Я с большим интересом пошёл фотографировать сельский афганский быт.

Дома большие, я уже вчера заметил, что у них здесь по два-три этажа. Судя по площади домов, семьи тут огромные. Поля-огороды орошаются каналами, вода регулируется заслонками из земли: переложили кусок дёрна — вода пошла на другое поле. Тут же рядом и водяная мельница: река сгустилась в водопад двухметровой высоты, и вращает колесо. Провели в домик: там находились большие жернова, молодой мельник следил за тем, как зерно тонкой струйкой сыплется в центр одного из жерновов, и собирал создающуюся мелкую белую муку. Потом показали кладбище, с глиняными и каменными простыми надгробиями, кое-где — с зелёными флагами. Потом предложили посидеть на лошади, я с опаской сел и сфотографировался в таком виде. Потом увидел крестьян с лопатами, сфотографировал и их. Таким образом мы проделали круг и вернулись в наш двор, где застали занятия в медресе.

Маленькая мечеть у канала оказалась также и учебным заведением; мальчики и девочки из этого и соседних домов приходили сюда и учили Коран под руководством вчерашнего стеснительного муллы. Вся учебная площадь была меньше городской московской кухни; детей было человек десять, но они были маленькие и неплохо там помещались, сидя на циновках. На деревянной доске мелом были написаны арабские слова; учебники были очень ветхие, но по содержанию обычные — сначала буквы, потом слоги, потом слова, потом суры из Корана. Я прочитал одну из сур, чем обрадовал детей, а потом сфотографировал их. Дети знали слово «акс» (фотография) и не боялись сниматься, были даже рады.