Джон Поллок - Апостол
Вряд ли в Дамаске забыли неожиданное обращение Павла, но многие, вероятно, отнеслись к этому событию, как к чему-то преходящему: Павел промелькнул на их небосводе и исчез, как падающая звезда. Анания, судя по всему, вернулся к своей тонкой и опасной стратегии мирного сосуществования с иудеями. Христианская община, разумеется, хорошо приняла Павла — и уже в следующую субботу он вошел в синагогу, чтобы воспользоваться своим правом толковать Писание. Подобно Стефану, он привел иудеев в смущение и замешательство, доказывая, что Иисус и есть Спаситель. Те, кто помнили предыдущее посещение Павлом этой синагоги, изумились тому, насколько выросла его убежденность и понимание смысла Писания.
Павел "все более и более укреплялся", как пишет Лука. Он не нападал на не верующих в Христа иудеев и не выражал огорчения, когда бывшие друзья его, фарисеи, отказывались от обращения — но кое-что, возможно, Павел упустил в своих первых проповедях: "Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я — медь звенящая, или кимвал звучащий". В словах этих, сказанных им двадцать лет спустя, можно услышать отголосок первых неудач.
Как бы то ни было, у Павла появились первые ученики. Именно они спасли его, когда иудеи сговорились убить Павла.
Заговор был задуман с чисто восточной хитростью, тем более необходимой, что старейшины местной общины рисковали быть распятыми за убийство человека в стенах города. Но когда один из прибывших вместе с Павлом из Петры упомянул, что Набатеям приказано было арестовать его, заговорщики нашли удобный выход из положения.
"Этнарх" — областной правитель, представлявший царя Арету в Дамаске, согласно договору с римскими властями имел полномочия защищать и наказывать членов арабской общины. Но римляне не стали бы выдавать ему человека без достаточно веских обвинений, и этнарх не мог арестовать Павла в самом городе за проступок, совершенный за пределами Римской империи. Но арабские воины патрулировали все выходы из городских ворот, с наружной стороны стен, чтобы, по приказу царя Ареты, задерживать всякого входящего и выходящего. Получив взятку, этнарх отдал распоряжение задержать Павла по выходе из Дамаска, увезти его прочь и перерезать ему горло.
Слух о намерениях иудеев, конечно, дошел до Павла: кто-нибудь из сочувствующих арабов или евреев рассказал христианам, что его хотят убить, — да и вообще в Дамаске любой секрет очень скоро становился всеобщим достоянием. Ночью ученики привели Павла в дом своих друзей, живших на самой городской стене. Окна таких небольших каменных домов обычно выступают наружу в трех-четырех метрах от земли. Друзья Павла достали большую корзину для рыбы и мешок, который можно было обернуть вокруг тела так, что ни один наблюдатель не смог бы в ночной темноте догадаться, что там — человек. Скоро Павел, спрятанный в корзине, был опущен на землю за стенами Дамаска.
Пробираясь через огороды и фруктовые сады туда, где его уже не смогла бы увидеть стража, Павел испытывал полное отчаяние. Великий поход, к которому он так долго готовился, кончился ничем: избранный вождь опять превратился в беглеца. Но очень скоро Павел осознал, что он не одинок. Ему обещаны были испытания и неудачи — они начались. Но самого худшего он легко избежал. Ему обещано было, что Иисус всюду будет сопровождать его. Одна и та же фраза могла бы стать лейтмотивом всей жизни Павла, подобно теме, повторяющейся в симфонии: "Гонимый, но не забытый, преследуемый, но не одинокий". Когда бодрость духа вернулась к нему, Павел, должно быть, не без иронии подумал: "Я, некогда вошедший в Дамаск, как могущественный представитель первосвященника, теперь бегу из города, спрятанный в корзине для рыбы теми самыми людьми, которых намеревался казнить".
Павел решил утолить свой духовный голод — познакомиться и сблизиться с апостолом Петром и узнать все, что тот может рассказать об Иисусе. Он вновь отправился дорогой, по которой шел уже столько раз: через Сирию, Галилею и Иудею, пока, взобравшись на гору Скопус, не увидел лежащий внизу Иерусалим.
Со смирением, так не похожим на его прежнюю манеру вести себя в Священном городе, с покорностью, которую он не всегда проявлял и впоследствии, Павел присоединился к собранию учеников. И был потрясен тем, как холодно его приняли. "Но все боялись его, не веря, что он ученик", — пишет Лука. Некоторые из них тяжко пострадали из-за него и, хотя теперь они простили обидчика (или должны были простить), не испытывали воодушевления от неожиданного его прибытия. После обращения Павла о нем долго не было никаких вестей. Слухи же о краткой проповеди в Дамаске не могли еще достичь Иерусалима. Павел бежал из Дамаска, не взяв, естественно, с собой никакого рекомендательного письма от общины. Так что ученики обоснованно гадали — не подослан ли он?
Несколько часов — или дней — Павел чувствовал, что отвергнут и бывшими друзьями, и бывшими врагами. Одинокий, брошенный, он не имел ничего, кроме обещаний Иисуса и присутствия Духа Святого.
Лишь один из учеников принял и пригрел Павла: человек этот в скором времени стал его лучшим другом и помощником. Иосия Варнава был уроженцем Кипра. И Павел, и Варнава происходили из обеспеченных семей — правда, из разных колен Израилевых, — и вполне могли знать друг друга и раньше. Варнаву все любили и уважали за величавую внешность и благородные манеры. У него был талант давать советы, проповедовать, он прекрасно различал в людях истинную веру, умел и поддержать ее. Недаром апостолы дали ему арамейское прозвище "Варнава" — "Сын утешения". Итак, Варнава отвел Павла в сторону, выслушал всю его историю и понял, что она правдива.
Варнава был дядей или двоюродным братом молодого Иоанна Марка, которого связывали особые взаимоотношения с Симоном Петром: Марк был духовным восприемником и помощником Петра. С помощью Марка и его матери Марии, а также благодаря своим собственным качествам, Павел уже вскоре был выслушан Петром. Петр же, не сомневаясь, последовал совету Варнавы: он и его жена оказали Павлу самый сердечный прием и просили его остановиться у них в доме. Сердцем и умом Петр открылся Павлу. Оба апостола были примерно одних лет, но, конечно, отличались жизненным опытом и характерами. Грубоватый рыбак с сильным деревенским акцентом уроженца Галилеи, Петр был грамотен, как и большинство простых людей в Иудее, и хорошо разбирался в Писании, проведя три года с самим Иисусом. Но Павел превосходил его образованием и блестящим умом.
Павел боролся с Христом, преследуя учеников Его, но Петр отрекся трижды от Иисуса — и не чувствовал поэтому превосходства, хотя Петр уже подвергался избиениям за веру в Христа, а Павел за веру еще не страдал. Воскресший Христос преобразил обоих апостолов, что позволяло им хорошо понимать друг друга, несмотря на несхожесть характеров. Позднее они спорили друг с другом, но никогда не забывали единения своего в Иисусе.
