Фердинанд Врангель - Путешествие по северным берегам Сибири и по Ледовитому морю
Марта 29-го свежий восточный ветер распространил в атмосфере влажность. Термометр показывал 9° холода. В снегу видны были следы медведей и спутников их — песцов. Поздно вечером прибыли мы к складке с провиантом, где мичман Матюшкин ожидал уже нас с утра. Он ездил по северо-восточному направлению и, проехавши в три дня 90 верст, достигал 71°10 широты, а по долготе почти меридиана Песчаного мыса. Торосы на пути его являлись реже, но глубокий, рыхлый снег весьма затруднял езду. Подобно нам, он видел на горизонте синеву и принимал ее за искомую землю. Кроме многих песцовых следов, заметил он след лисицы, что в таком дальнем расстоянии от берега было большой редкостью.
На пути один из наших проводников, знавший чукотский язык, занемог сильными желудочными припадками. К счастью, с нами был юкагир, слывший в Омеконе цырюльником; никогда, даже и в путешествии нашем, не расставался он со своим ланцетом. Видимо обрадованный случаю показать свое искусство, тотчас решился он пустить кровь и окончил операцию очень счастливо. Не могу утверждать, чтобы действительно от того больной почувствовал облегчение, но слабость его заставила нас целый день оставаться на месте.
Все мы равно страдали в то время болью в глазах, происходившей от яркого блеска весеннего снега, но болезнь была уже нам знакома из прежних поездок, и мы облегчали ее, натирая глаза спиртом, а потом при помощи очков из черного флера вовсе от нее избавились.
Пользуясь невольным бездействием, вырыли мы из льда провизии на 20 дней и нагрузили ею наши нарты.
В 2 часа пополудни 31 марта отправились мы далее, по прежнему прямому северному направлению, ибо оно казалось нам удобнее северо-восточного. Отъехав только 12 верст, расположились на ночлег. Вечером и ночью было совершенное безветрие, все небо застилалось густыми облаками. Но на следующее утро (1 апреля) поднялся восточный ветер, перешел к полудню на юг и очистил горизонт. Сегодня проехали мы только 20 верст. Медленность происходила главнейше от того, что почти всю дорогу шли мы пешком и нередко, вместе с собаками, тащили тяжело нагруженные нарты. По случаю дня св. пасхи (2 апреля) оставались мы на месте. Двойная порция мяса и по две чарки вина на каждого распространили между нашими проводниками веселье, и оно еще более поддерживалось в них теплой и ясной погодой. Они пели, плясали, стреляли в цель из ружей и луков. Так провели мы целый день.
На следующее утро благоприятная погода продолжалась; мы поехали далее, но среди частых и высоких торосов подвинулись только на 18 верст. При переезде через одну груду их сорвалась нарта, сильно ушибла двух проводников и задавила одну из наших лучших собак, что было для нас самой чувствительной потерей. Вообще мы испытали в нынешнюю поездку разные бедствия и неудачи. Так, например, 4 апреля проехали мы только 13 верст и уже принуждены были остановиться, потому что в торосах полозья трех наших нарт сломались.
Исправив по возможности березовыми дровами повреждения, 5-го числа отправились мы далее, по гладкому льду, покрытому рассолом и мелкими соляными кристаллами. В 9 верстах от ночлега увидели тюленя; он грелся на солнце, но, заметив нас, тотчас нырнул в продушину. Лед здесь был около 1 1/2 аршина в толщину, глубина моря 12 сажен, грунт его зеленоватый ил. Термометр в воде показывал 1 1/2°, a на воздухе 3° холода. Заметно было довольно сильное течение на OSO. Проехав 69 верст, остановились мы ночевать и выставили караульного для предохранения себя от внезапного нападения медведей, следы которых попадались нам во множестве. Сегодня видели мы странное явление: свежий восточный ветер нагнал туман на всю окрестность и, проникнув в короткое время наши платья и палатку, покрыл все толстым слоем инея.
Проехав 6 апреля 30 верст, мы достигли того самого места, откуда 28 марта начали обратный путь к складке с провиантом, так что нам потребно было 7 дней на проезд такого пространства, которое тогда проехали мы в 2 1/2 дня, разумеется с легчайшими нартами. На десятой версте отсюда расположились мы ночлегом. К северу тянулся ряд высоких, частых торосов, очевидно более старого, нежели нового образования, затруднявших езду особенно глубоким снегом, который наполнял между ними промежутки. Проводники наши были принуждены беспрестанно поддерживать нарты и тащить их вместе с собаками. От излишних усилий едва только выздоровевший проводник наш снова начал страдать желудком и привел нас тем, при совершенном недостатке пособий (кроме ланцета юкагирского эскулапа), в большое затруднение. Видя беспомощное положение наше и рассуждая, что больной и впредь будет причинять нам частые остановки, решился я отослать его в Нижне-Колымск, несмотря на то, что мы находились в 250 верстах от земли и 390 верстах от первого обитаемого местечка. Хотя такое уменьшение нашего общества было крайне стеснительно, но для отклонения худших последствий оставалось одно средство, и я отправил больного с двумя проводниками на крепкой нарте, запряженной не 12-ю, а 24 собаками. Оставшуюся от того нарту без упряжки разобрали мы для употребления на починку других. Лишнюю провизию и другие не столь нужные вещи зарыли мы здесь в лед на обратный путь. Большой урос отдан был нами возвращавшимся во-свояси, а себе оставили мы только пару пологов, или небольших летних палаток. Нас оставалось теперь только шесть человек на трех нартах.
Всю ночь и следующий день густой туман покрывал окрестности, и только поутру слабый северный ветер очистил на короткое время атмосферу. Термометр показывал 5° холода.
Проехав 3 версты по довольно гладкому льду, мы снова встретили купы плотных торосов; глубокие промежутки между ними были наполнены рыхлым снегом. С высочайшей льдины осмотрели мы горизонт. Вся поверхность льда была изрезана частыми грядами торосов. Оставалось одно средство: проложить себе дорогу пешнями. После 5 часов беспрерывных усилий удалось нам пробиться до удобнейшей дороги и проехать 13 верст среди беспрерывных больших и малых торосов нового и старого образования. Две нарты сильно повредились и далеко отстали, так что только поздно ночью соединились со мной.
На следующий день снова пробивались мы через высокую стену торосов на расстоянии двух верст и достигли гладкой полосы льда до 5 1/2 верст в ширину, ограниченной на север стеной высоких взгроможденных льдин. С них на большое протяжение можно было осмотреть горизонт. На север тянулись, параллельно один другому, несколько рядов торосов свежего лома и зеленоватого цвета. Издали были они подобны огромным волнам океана. По сю сторону их извивалась узкая, бесснежная полоса, как река между ледяными утесами. На юг возвышались, будто покрытые снегом горы, исполинские торосы старого образования. Дикая неровность сей части моря придавала ему вид страны, изрытой глубокими оврагами и ущельями.
