Ян Стрейс - Три путешествия
Королевский двор, называемый Даулетхане, или шах-хане, также прекрасное здание. Перед воротами лежат несколько коротких и невзрачных металлических орудий на скверных и негодных к употреблению подставках. Он не обнесен особыми валами, за которыми можно было бы защититься, а только плохой стеной, скорее для украшения, нежели для защиты. Днем ворота охраняют не больше четырех человек, но ночью — пятнадцать телохранителей, а перед королевской спальней стоит верная бдительная стража из тридцати молодых людей, большей частью детей ханов. Кишикчи (Kischiktzchi), или начальник охраны, должен каждый вечер передавать королю поименный список тех, кто будет его охранять этой ночью. Во дворе несколько строений; из них первое Табхане (Таbchane), или зал, где король вместе со своими ханами празднует науруз, или новый год; другое — Диванхане (Diwanchane), или судебная палата. В этом дворе принимают иностранных послов, ибо он построен так, чтобы оттуда были видны прекрасные лошади шаха и всякое иное великолепие. Третье — это Харамхане (Haramchane), или женские покои, где король веселится со своими наложницами, и они пляшут для него, и у каждой свои отдельные комнаты и помещения. Четвертое называется Декке (Dekay) — жилое помещение, или покой, где король каждый день проводит время, когда он не занят государственными делами, и где он обедает со своими законными женами. Кроме тех четырех выстроены еще другие красивые покои для забав. За дворцом красивый сад, где стоит часовня. Этот сад — священное убежище, называемое Алликапи (Allycapi), или божьи ворота, где жизнь преступника не подвергается опасности до тех пор, пока он там находится, и на него не смеет посягнуть ни суд, ни даже сам шах. Подобное место, или убежище, называемое Чихиль Сутун (Tzechil Sutun), находится на другой стороне площади, названо так из-за сорока балок, которые все покоятся на одной колонне в середине мечети и поддерживают крышу. В эту церковь, двор при ней и рядом стоящие дома скрылись персы, когда Тамерлан завоевал город, который вслед за тем снова восстал против него. Он взял город силой, пощадил всех тех, кто был в мечети, и велел перебить остальных до самых малых.
Против северной части майдана находятся гостиницы и трактиры. В одной, называемой Чайхатайхане (Tzoychattaychane), подают чай, однако приготовленный совсем по-иному, чем в Индии или Европе, к нему примешивают такое множество других благоухающих и дорогих трав, что от запаха и вкуса чая ничего не остается. Во время чаепития они обычно играют предпочтительнее всего в шахматы. Они называют кофейни Кахвехане (Cahwaechane) и курят там крепкий табак; они такие большие любители табака, что часто курят в церкви. В кофейнях и других домах они пропускают дым через воду [197]; но на улицах курят деревянные трубки с каменными мундштуками, каковые и теперь еще часто встречаются в Нидерландах и других местностях Европы. Они пьют кофейную воду весьма теплой и говорят, что она ослабляет желание обладать женщиной, а если ее пить очень крепкой, то оно исчезает вовсе. Поэтому все жены охотнее допускают слабость мужей к вину, хотя они и грешат против закона алькорана больше, нежели против природы и брака. В трактирах много цирюльников, которые с утра до вечера заняты тем, что бреют персам головы, и каждый, у кого хватает средств, приносит собственную бритву из опасения заболеть кеши (Keschy), или испанской болячкой, которой они весьма страшатся.
На площади каждый день бродят большие толпы народа, купцы и бездельники, среди них попадаются духовные лица и монахи, которые выдают себя за философов. Они не пьют вина, ведут строгий образ жизни и женятся, только достигнув преклонных лет. Их одежда состоит из плохого и выцветшего халата, иные ходят полунагие, прикрывшись одной лишь шкурой, в руках у них широкие топоры с длинными топорищами. Они садятся на определенное место на майдане, для начала созывают странными криками и необычными жестами огромную толпу народа, потом приступают к проповеди на свой лад, весело плетя небылицы о великих деяниях и святости Али, клянут и чернят турецких святых Омара, Османа и Абубекра. Особенно поносят они веру узбекских татар. Так как последних живет много в Исфагане и они скоро бы укротили проповедников, то шах разрешил этим святым обезьянам носить оружие для защиты против тех, кто нанесет им обиду. Кроме того он велел построить для них дом за мечетью Мехди, где он снабжает их кушаньями и напитками. Кто из этих абдалл (так их называют) лучше всего рассказывает свои сказочки или побасенки и с большим рвением преподносит их народу, тот получает больше всего денег, ибо после того, как он некоторое время заливает и лжет, у него от этих трудов образуется груда пуль и других мелких монет.
На западной стороне близ Даулетхане можно встретить предсказателей. Они бывают двух родов: раммали (Remal) и фальгиры (Falkir). Первые предсказывают бросанием шести или восьми костей. Хитрость и обман других, а именно фальгиров, гораздо удачнее. Перед ним лежат от 30 до 40 тонких плоских тарелочек длиной и шириной с добрый большой палец, на обратной стороне их что-то написано. На одну из тарелочек кладет свои деньги тот, кому нужно что-нибудь узнать, и задает вопросы. Предсказатель первым делом прячет деньги, подобно тому как у нас цыгане прячут крейцеры. Затем он достает большую продолговатую книгу, страницы которой изукрашены изображениями ангелов, чертей, драконов и тысячами других дурачеств. Эту книгу перелистывает с ворчанием и бормотанием, пока наконец не остановится на одном из тех прекрасных изображений, и отвечает письменно на вопросы о счастье, несчастье или других делах и предсказывает, что должно произойти [198].
С северной части майдана выходишь на базар, где находится превосходный кайзери, или торговый дом, в котором можно достать всевозможные товары. Этот рынок состоит из многих улиц, большей частью крытых, так что в летнюю жару там можно ходить с удобством и безопасно. Там встречаются различные купцы, помимо персидских, как-то: индусы, разные татары, турки, армяне, грузины, голландцы, англичане, французы, итальянцы и др. Расплачиваются золотом и весьма редко отдают товары под векселя.
Серебряная монета, называемая абас, равняется приблизительно десяти стейверам голландских денег, половину называют шахом Аббасом или Худабанде [199]. У купцов редко встречается золото, но много медных монет, которые они называют пуль; на один абас приходится сорок пуль. Европейцам удобнее всего покупать или расплачиваться рейхсталерами или монетами в одну восьмую рейхсталера; их нельзя получить обратно от персов, ибо менялы ищут их для монетного двора или Зарраб-хане (Serab Chane), где их оценивают в большую сумму денег [200]. Медные монеты ежегодно меняются, что приносит большую выгоду.
