Хождение к Студеному морю - Камиль Фарухшинович Зиганшин
Корней вкратце поведал о переходе, особо отметив повсеместную помощь местного населения.
– Товарищ командир, мне бы печать на справку, чтоб ни у кого не было сомнений, что я был на самом восточном краю нашей страны.
– Не проблема. Могу даже подписаться… Кстати, где остановились?
– У Дениса.
– Почтовика?
– Да.
– Передавайте ему привет. Отличный парень… Питаться можете в нашей столовой. Повара предупрежу.
– Товарищ командир, а на Аляску можно будет сплавать?
– Вот чего нет, того нет. Запрещено!..А что это вас на Аляску потянуло?
Корней понял, что ляпнул лишнего.
– Просто интересно. Это, оказывается, совсем рядом.
* * *Третий день бушует, нагоняя лед с Чукотского моря, шторм. Резко похолодало. Льдины, наезжая на берег, крошатся, образуя вдоль косы торосы. В довершение повалил крупными хлопьями снег.
В трех километрах от поселка к берегу прибило громадную льдину, точнее, ледяное поле. Когда море успокоилось, местные зверобои отправились на нее, кто на собачьих упряжках, кто пешком поохотиться на морского зверя. К вечеру большинство вернулось домой с одной, а кто и с двумя нерпами.
У Дениса следующий день был свободным, и он предложил гостю тоже попытать счастья. Корнею почему-то не хотелось ехать, но, не желая обидеть парня, согласился. Тронулись, едва стало светать. Пургу с подросшим Шустрым оставил на привязи – груза немного, какой смысл гонять всех? К тому же молодой мог голос не вовремя подать.
Три километра до льдины и полтора до ее края одолели махом. Остановив упряжку метрах в пятидесяти от открытой воды, Корней воткнул остол в лед и, строго глядя на собак, приказал: «Сидеть!» Лайки послушно свернулись калачиками. Лишь Борой, чуть слышно скуля, забил хвостом: просил, чтобы его освободили. Когда хозяин отстегнул его от потяга, он дисциплинированно лег рядом с остальными.
Подойдя к краю ледяного поля, Корней с Денисом увидели внизу множество более мелких и тонких льдин. Между ними чернела вода. Из нее то и дело показывались круглые усатые головы нерп. Глотнув воздуха, исчезали. Одна, перевернувшись на спину, куда-то поплыла, лениво пошевеливая хвостом.
Справа, почти упираясь в поле, возвышался громадный, с плоской вершиной, айсберг, окруженный поясом ледяного крошева. Его грани красиво сияли в лучах уже взошедшего солнца.
Подъехало еще несколько упряжек. Чтобы не мешать друг другу, зверобои широко разошлись вдоль поля. Корней устроился ближе к айсбергу, за снежным надувом. Денис метрах в шестидесяти от него.
Нерпы то и дело выныривали, но на льдины не забирались. (В воде стрелять бессмысленно – пока зацепишь «закидушкой», утонет.) Поругивая себя за неудачный выбор позиции (некоторые зверобои уже были с добычей), Корней продолжал терпеливо прощупывать взглядом разводья.
Наконец почти под ним из черной воды вынырнула усатая голова. Нерпа поплыла к небольшой льдине, собираясь, по всей видимости, погреться на уже хорошо припекавшем солнце.
Когда она, помогая ластами, выбралась на лед, Корней нажал на спусковой крючок. Раздался сухой металлический щелчок – осечка! Нерпа, вместо того чтобы сигануть в воду, беспокойно завертела головой. Этого времени хватило для повторного выстрела. В этот момент со стороны айсберга донеслось необычное шуршание. Корней мельком глянул на ледяную громаду. Ему показалось, будто ее вершина качнулась. Пригляделся – точно! Она медленно удалялась от него! Лед под Корнеем жалобно заскрипел. Перепуганные собаки, вскочив, завыли.
Столообразная макушка айсберга в какой-то момент замерла, но через пару секунд стала резко крениться. Корней не мог видеть, что под водой не менее резко, только в противоположную сторону поднимается подводная часть этого айсберга. Она упирается в ледяное поле и, с треском разламывая ее край, выходит вся в потоках воды. Край льдины, на котором находился скитник, подняло, и он заскользил к воде. Его спасла находчивость и быстрота реакции: выхватив из голенища нож, он со всей силы вонзил его в лед. А вот собакам не повезло – разлом прошел прямо под ними, и вся упряжка рухнула в воду.
Когда буруны и тугие водовороты успокоились, а льдина, на которой распластался скитник, перестала крутиться, он огляделся. Увиденное повергло в ужас: бурлящими потоками его отнесло довольно далеко. Вокруг куски льда. По кромке того, что осталось от ледяного поля, бегали люди. Они что-то кричали, махали руками.
«Чего мечутся? На заставу бежать надо, катер вызывать!» – подумал Корней. В этот момент сбоку раздался странный звук: как будто кто-то отряхивался от воды. Повернув голову, ахнул! На небольшой льдине метрах в двадцати стоял Борой.
– Дружочек! Миленький! Жив! Плыви ко мне!
Услышав голос хозяина, пес радостно завилял хвостом и, чуть потоптавшись, сиганул в воду. Подплыв, никак не мог взобраться на высокий край льдины. Корней снял с пояса «закидушку» и бросил конец собаке. Умный пес тут же вцепился в него зубами. Ошалевший от счастья Борой, едва отряхнувшись, бросился на грудь хозяину и принялся лизать ему лицо.
– Умница! Вдвоем не пропадем, – бормотал обрадованный Корней.
Когда оба немного успокоились, скитник в очередной раз поглядел в сторону Уэлена. Берег еще больше отдалился – подхваченную морским течением льдину несло в открытое море. Скитник понимал, что помощи ждать не стоит. От сознания того, что от морской бездны его отделяет лишь лед, противно заныло под ложечкой. Корней достал отцову иконку с
