Мили ниоткуда - Барбара Сэвидж
Утром кашель у Дедушки усилился. Пока его семья, Джефф, Ларри и я завтракали за столом на улице, он спустился вниз, завернувшись в одеяло, и вышел в огород для очистки кишечника. Поскольку большинство овощей в Непале удобряются человеческими фекалиями, мы с Ларри убедились, что надо подвергать горячей обработке все купленные овощи и держаться подальше от лука-латука.
После завтрака мы втроем отправились по дороге вверх через перевал — узкой тропе из почвы и грунта, которая с одной стороны обрывалась на глубину в несколько футов. В отдельных местах дорога была перекрыта строительными рабочими: взрослые мужчины и мальчишки убирали камни по одному, вручную, и складывали их в соломенные корзины, стоявшие у края дороги. Из-за дорожного полотна и крутизны подъема приходилось двигаться медленно и занудно, и, чтобы проехать шесть миль до вершины перевала, нам потребовалось почти два часа. Первые две мили мы боролись с «американскими горками» из глины и камней.
Где-то посередине мы наткнулись на молодого голландца, остановившегося на краю дороги. Он тщательно обследовал свой тяжелый, односкоростной «хироу», индийского изготовления, который приобрел в Катманду и на котором надеялся проделать весь путь до Шри-Ланки. К багажнику была прикреплена большая жестяная коробка с его пожитками, а на руле болтались три алюминиевые фляжки.
— Проблемы с машиной? — спросил его Джефф.
— Какие-то неполадки с управлением, — ответил парень. Как большинство голландских туристов, он бегло говорил по-английски. — Чертовски трудно на поворотах.
Ларри спустился с велосипеда, осмотрел и покрутил его передние вилки.
— Дьявол! Похоже, здесь нет ни одного подшипника, — воскликнул он.
Голландец пожал плечами.
— Я тоже так думаю, — сказал он. — Но продавший его мне непалец утверждал, что проверял и нашел их в отличном состоянии. Но сказать по правде, ехать дальше с такими поворотами — полное самоубийство. Каждый раз, когда наезжаю на ухабы — а их полно на этой дороге, — велосипед меняет направление, тормоза заклинивает, а переднее колесо без конца виляет. Мне страшно спускаться с этой горы. Не помню уж сколько раз я едва не перелетал через край. Но, черт побери, если ты переедешь бордюр здесь, в этих горах, то хана, сайонара и так далее!
— Слушай, мне ужасно жаль, но мы не сможем помочь тебе с управлением, — извинился Ларри.
— Да ладно, все о’кей. Черт возьми, понятия не имею, почему я решился купить этот гроб, хотя все время чувствовал, что с ним что-то не так. Надеюсь, что если доберусь до Индии, то обойдется. Внизу должна быть равнина, и говорят, там много дорог с покрытием. Во всяком случае, питаю надежду, что в какой-нибудь индийской мастерской найдутся подшипники для фиксации вилок. Мне просто необходимо любым способом отсюда выбраться!
Ему тоже пришлось вблизи столкнуться с мертвым телом, когда он достиг моста в нижней части «американских горок». В начале подъема на перевал, когда Джефф, Ларри и я подъезжали к мосту, движение застопорилось на протяжении полукилометра. Мы пробрались между грузовиками и автобусами в начало колонны и увидели, как пустой автобус медленно движется по мосту. Все пассажиры вышли оттуда до начала переезда и ждали у края моста. У всех на лицах было написано сильное волнение. Группа мужчин направляла автобус, так чтобы левая сторона моста оставалась свободной.
— Левая часть моста, должно быть, обрушилась, — предположил Джефф, осмотревшись.
Сказать точно, что произошло, было трудно, так как из-за стоявшей перед нами толпы левой стороны моста видно не было.
Когда автобус наконец перебрался через мост, регулировщики показали пассажирам, чтобы те переходили, и мы втроем тронулись за ними следом. Я ехала первой. Двигаясь по мосту, я взглянула на то пятно, которое автобус так старательно объезжал, думая, что увижу, насколько поврежден мост. Голова человека лежала в луже его собственной крови. Крови было много, и я поняла, что человек мертв. Слишком потрясенная, чтобы проехать мимо, я остановилась. Хаотически проносились мысли. Почему никто не убрал тело с моста? Как он погиб? Может, ехал на крыше автобуса и забыл пригнуться, когда автобус въехал на мост, и одна из поддерживающих перекладин разбила ему голову. Но почему его не отправили в госпиталь в Катманду?
Ларри заорал, чтобы я двигалась дальше, и, стараясь не смотреть на тело, я проехала мимо. Только через два дня мы узнали, почему никто не сдвинул тело мужчины. Объяснил нам это непальский бизнесмен, с которым мы встретились в кафе в Катманду.
— Они не хотели подвергать душу мужчины осквернению. Мы верим: если кто-нибудь после твоей смерти, кроме врача или членов семьи, притронется к телу, то душа осквернится, — сказал он. — Поэтому люди так старались его не касаться. В прошлом существовал также обычай, согласно которому индийские женщины в Непале совершали обряд самосожжения. Когда умирал муж, жена должна была подвергнуть себя кремации вместе с ним и тем самым выразить ему свою преданность.
К тому времени, как мы втроем достигли высшей точки перевала в Катманду, Ларри выглядел таким бледным, словно мог в любой момент упасть. Джефф же, напротив, разве что не летал.
— Честное слово, не припомню, когда еще я чувствовал себя так чертовски хорошо! — кричал он. — Этот тетрациклин — чудодейственное лекарство, точно. Да-с, сэр, я чувствую себя совершенно прекрасно! Мы здесь и взобрались на перевал. Мы видели грандиозное зрелище Гималаев — все эти заснеженные пики, взметнувшиеся над горными цепями. На почте в Катманду меня дожидается груда писем; а лучше всего то, что, хвала тетрациклину, теперь мне можно с нетерпением дожидаться встречи со всеми этими морковными кексами, энхиладас и филе-миньон!
— Филе-миньон? О чем это ты, черт подери, говоришь? — хотелось знать Ларри.
— Я имею в виду пирожные и энхиладас. Очнись, ты забыл, куда попал? Это Непал. Вспомнил? Непал, рис и дал. Если ты воображаешь, что найдешь всю эту чепуху непонятно где, значит, у тебя начались галлюцинации.
— Скажи, Джефф, откуда ты вообще знаешь, как выглядят энхиладас? — спросила я. — У вас же в Новой Зеландии их нет, не так ли?
— Это верно, никогда не видел. Понятия не имею, как они выглядят. Но, как только окажемся в Катманду, непременно попробую. Там полно всякой всячины вроде пирогов, кексов и пиццы!
— Да? Ладно, если я больной, то ты просто свихнувшийся новозеландец, — проворчал Ларри во время очередного визита в кусты. — Кексы и мясо!! Парень впал в детство!
— Ну хорошо, раз вы оба думаете, что я чокнулся, посмотрите сюда.
Джефф порылся в своей
