Гарун Тазиев - Кратеры в огне
Время идет. Чаща, чаща и дождь... Мы в пути с рассвета, вот и полдень, а мы еще никуда не пришли.
Внезапно лес кончился, и открылся серый свод низких туч. Мы почти уперлись в огромный каменистый обрыв – край мощного потока лавы.
Над нами возвышается коричневый барьер высотой с трехэтажный дом. Шлаковая щебенка с нежным позвякиванием фарфоровых черепков скатывается вниз с гигантского нагромождения. Капли дождя, падая на раскаленную массу, образуют теплый туман. Этот туман, питаемый непрекращающимся дождем, еще усиливает парную экваториальную духоту, какая бывает в разгар дождливого сезона.
Слева, как мне показалось очень близко, доносятся резкие выстрелы. Жерла извержения! К выстрелам время от времени примешивались какие-то неприятные свистящие звуки; их, очевидно, издавали выделявшиеся под давлением газы. Кусок шлаковой поверхности отвалился, и дьявольская масса шлепнулась, распласталась.
Осторожно идем вдоль высокой лавовой стены, поднимаясь к ее истокам.
Здесь лава поглотила лес, убрав с дороги цепкие препятствия, так сильно нас тормозившие. Больше нечего прорубать, надо только следить, куда ставишь ногу, чтобы не споткнуться об упавший ствол или камень. Несколько минут более быстрой, хотя и осторожной ходьбы, и мы вдруг оказались перед неописуемым хаосом, загромождавшим дорогу: три подломанных лавой дерева упали, перепутавшись кронами. Я попытался обойти их слева, но остановила глубокая естественная канава (частое явление в старых лавах), заросшая колючими кустами ежевики. Направо – пышущая жаром стена. Оставалось только пробиваться прямо.
– Ну, ребята, вперед!
Варега принялся прорубать проход сквозь сплетение ветвей, а я тем временем вынул из футляра киноаппарат и стал снимать пятно кроваво-красной магмы, обнажившейся благодаря обвалу среди груды шлака. И хотя это был мой первый опыт киносъемки, яркость горящей красноты соблазняла попробовать цветную пленку.
Я снимал всего несколько секунд, когда в видоискатель увидел, что раскаленный очаг начал вздуваться (вероятно, под новым наплывом лавы). Вдруг он вытолкнул «протуберанец», вытянувшийся в язык огненно-вязкой лавы. Язык все вздувался, удлинялся, потом сразу устремился на нас. Опомнившись после мгновенного оцепенения, я ясно представил себе всю опасность нашего положения.
Стараясь подавить волнение, мы с Пайей не торопясь, старательно убрали аппарат в футляр.
– Налево кругом, бежим!
Сильными ударами мачете они стараются пробиться сквозь чащу, но притупившиеся клинки только скользят по эластичным веткам, не перерубая их. Мои товарищи остановились, беспомощно опустив руки; белки их глаз стали огромными, а лица приобрели странный сероватый оттенок.
Онемев от ужаса, они словно покорились сверхъестественной силе, жаждущей их смерти. Я со своей стороны не испытывал ни малейшей покорности судьбе – лишь мгновенный леденящий страх, а затем острую властную жажду спастись во что бы то ни стало, наперекор всему.
– Дай сюда!
Выхватываю мачете из рук Пайи и со всех сил набрасываюсь на колючие кусты и лианы, захватываю их пучки левой рукой и, задыхаясь, весь во власти страха, рублю, рублю... Наконец чаща уступает, и мы немного продвигаемся вперед, но и лава также движется: ее жгущее дыхание обжигает голые икры ног.
Варега рубит рядом со мной. То, что лава сразу же не поглотила нас, ободрило моих спутников и вселило в них надежду. Бок о бок в напряженном молчании мы с Варегой кромсаем джунгли. Руки в крови, плечи ломит, движемся медленно, как в кошмаре. Лава нас уже настигает; спину, затылок жжет нестерпимо.
– У-у-х!! – раздается возглас облегчения: небольшое пространство, где растительность не так густа, дает возможность немного отдышаться. Но дальше опять чаща, обойти которую невозможно. Пайя взял у меня мачете и рубит вовсю. Выносливый Варега ни на секунду не прекращает почти безнадежной рубки. Немного утихнувший страх охватывает нас с новой силой. Шаг за шагом пробиваемся мы через густую чащу. Жар увеличивается с каждым мгновением; со всех сторон листья высыхают, съеживаются и трещат. Мучительная медлительность... Чувствую, как опять, и теперь еще сильнее, начинает жечь икры.
Боже правый, зачем меня понесло в это дрянное место?! Я напираю на рубящего впереди Варегу, чтобы хоть на один дюйм отстраниться от начинающего поджаривать жгучего дыхания. Сейчас, когда я ничего не делаю и целиком завишу от Пайи и Вареги в нашем бегстве, у меня есть время заняться самим собой. Воображаю, как я был смешон, когда, живо пробегая ладонями по икрам, бедрам и затылку, старался защититься от жара. Волосы на ногах сзади уже сгорели. Запахло паленым.
Наконец-то! Мы выбираемся из ужасной чащи. Не помня себя бежим сквозь более редкую поросль, перепрыгивая через препятствия, и едва переводя дух отдыхаем на вершине спасительной горки, изнеможенные, насквозь мокрые от пота и дождя.
В тридцати шагах позади чаща вспыхивает, как огромный сноп соломы...
Уже давно наступила ночь, когда мы после 14-часового непрерывного марша под нахлестывавшим дождем добрались до лагеря.
Но в каком состоянии! Мои прекрасные часы остановились, наполнившись водой. Вода проникла даже в бинокль, заполнив пространство между объективами и окулярами. Сухость внутри палатки показалась раем. Долго растираясь полотенцами и переодеваясь в сухое при мягком свете свечей, я ощущал полную радость бытия. Основательно поев, мы все трое выпили по нескольку стаканов крепкого грога; к нам охотно присоединился и Каньепала, хотя он целый день просидел в укрытии.
* * *Я поднялся около 3 часов утра. Выйдя из палатки, еще в полусне, я уже почувствовал, что происходит что-то неладное. В голове сразу же прояснилось, и я понял, что случилось: в то время как предыдущие ночи краснота на небе протягивалась с северо-запада на юго-восток под углом примерно в 80°, сейчас зарево внезапно охватило весь запад. Это значит, что поток, излившийся из западных жерл, к которым мы были так близко днем, грозил перерезать нам дорогу на Саке. Катастрофа! Наш единственный путь отступления – дорога в Гому – уже был отрезан.
Я разбудил боев.
– Пайя, Каньепала, скорей!
Мгновенно палатка была сложена, все погружено, и ребята уже на ходу вскочили в машину.
Перед нами – багровое небо. Как будто подгоняемая нашим нетерпением, машина вырвалась на шоссе, начав безумное соревнование на скорость с огненным чудовищем... Но длилось оно не долго... Вскоре мы увидели впереди огненную стену. Я затормозил машину только в десяти метрах от ревевшего, как отдаленный водопад, ярко-красного лавового обрыва. С обеих сторон дороги гудел лесной пожар. Мы стояли и смотрели на полыхавший перед нами грандиозный костер.
