Финн Риделанд - Остров в Меланезии
В последний раз я видел Чистое Небо, когда она с мужем садилась на пароход «Нивани». Нам ничего не оставалось, как отправить ее на Сохано. А через три недели, когда «Нивани» вернулся в Вакунаи, мне рассказали, что она покончила с собой, бросившись в воду с верхней палубы, когда судно входило в пролив Бука. Сильное течение тотчас же унесло ее в море.
Проходили недели и месяцы, и постепенно я все больше привыкал к Северному Бугенвилю и населяющим его людям. Между тем ласковый юго-восточный пассат стих, начались проливные ноябрьские дожди. Горы были постоянно окутаны густой пеленой тумана, и мы больше не видели уходящую в небо вершину вулкана Балби.
В Вакунаи с утра до вечера шел дождь и гремел гром, а поскольку ветра не было, жара стала еще более гнетущей, чем раньше. И без того уже почти голые капоковые деревья потеряли свои последние листочки, а их плоды, похожие на огурцы, попадали на землю. Но скоро на деревьях вновь распустились почки, а еще через несколько дней ветви покрылись зелеными листьями.
Больница жила своей размеренной жизнью. Люди рождались и умирали. Одни больные приходили, другие уходили. Те, что могли самостоятельно передвигаться, сидели в палате или во дворе и, чтобы убить время, болтали между собой или плели маты, корзины и соломенные шляпы. В поселке все тоже было обычно и буднично, и для разнообразия мы с Бретертоном иногда ездили в гости на соседние плантации копры и какао.
За годы общения с местными жителями я не раз имел возможность убедиться в том, что это необыкновенно мужественные люди, но они слепо верили во всевозможную нечисть и были непоколебимо убеждены, будто мертвые воскресают, воплощаясь в добрых или злых духов. Поэтому в больнице, где обстановка не очень располагала к радости и веселью, разговор чаще всего заходил о призраках и привидениях, которых можно встретить на острове.
Старик Оватиар был родом из деревни Пипипая, которая находится в двадцати километрах от Вакунаи. Это был один из многих моих больных, кого я узнал довольно хорошо и полюбил. Он никогда не падал духом, любил пошутить, а нередко заходил ко мне в кабинет поговорить о всякой всячине. Как только он появлялся в дверях, я немедленно откладывал в сторону бумаги, предлагал ему сигарету и готовился слушать его рассказы.
У него были посеребренные сединой волосы, впалые щеки, добрые глаза и кроткое лицо. Весь облик его говорил о том, что это патриарх нашего поселка. Думаю, ему было за семьдесят.
Когда Оватиар выздоровел, его выписали, и он ушел домой. Но уже через несколько дней вернулся в поселок, и его снова пришлось положить в больницу. Сначала я думал, что у него дизентерия. По нескольку раз в день я подходил к его кровати, и каждый раз он смотрел на меня все более тусклым взглядом.
Вот что рассказал мне однажды санитар Сома.
Когда Оватиар возвратился в родную деревню, соседи предложили ему выпить снадобье «для подкрепления сил». Что это было за снадобье, я так и не узнал. Известно только, что, отведав этого напитка, Оватиар снова заболел, на этот раз очень тяжело. А когда он вернулся в Вакунаи, ему тайком от санитаров передали какую-то мазь: «Она непременно поставит тебя на ноги».
Многое в этой печальной истории так и осталось тайной. В жизни горцев всегда присутствует элемент мистического, такого, что на веки вечные остается необъяснимым.
Оватиар таял на глазах, и я велел санитарам дежурить у его кровати круглые сутки. Я решил отправить Оватиара в больницу на острове Сохано, но еще до прибытия следующего самолета он умер.
Через несколько дней мне пришлось беседовать с уроженцем деревни Нупаторо, которая находится неподалеку от Пипипая. Он рассказал, что у Оватиара было много врагов, потому что он отказался стать адвентистом седьмого дня, хотя почти все жители деревни примкнули к этой секте. Односельчане поговаривали о том, что Оватиар — «кетой», то есть человек, лишенный души. Потом его выписали из больницы живым и здоровым, и тут все окончательно убедились в том, что у него нет души. Когда его первый раз увезли в Вакунаи, односельчане были уверены, что провожают его в последний путь. У них не было ни малейшего сомнения в том, что обратно он уже не вернется. Они произнесли все необходимые заклинания, которые должны были обеспечить покой его телу, и вознесли духам молитвы о том, чтобы они приняли его душу в рай. Но вместо того чтобы умереть, Оватиар вернулся в родную деревню. И все поняли, что он обманул духов.
Соседи сказали Оватиару, что душа уже покинула его и он превратился в жалкий призрак, который состоит из одного «пустого» тела. А тело без души существовать не может, сказали ему.
Не удивительно, что, услышав подобные откровения, Оватиар снова заболел.
Как только я узнал трагическую подоплеку этой истории, мне стало ясно, что Оватиар стал жертвой, так сказать, психологической магии. Когда Оватиар вторично попал в больницу, он сам был непоколебимо убежден в том, что должен умереть. Все, что поведали ему односельчане о теле без души, стало для него как бы навязчивой идеей, которая полностью парализовала в нем волю к жизни. Ну а доморощенное зелье, которым угостили его земляки, очевидно, тоже сделало свое дело.
Поговаривали, что по ночам неподалеку от больницы собиралось великое множество духов, и злых, и добрых. Что им здесь было нужно — никто не знал. Это были призраки и привидения, которые, заблудившись, так и не нашли дороги домой в свои подземные тайники или еще не успели отправиться к одному из кратеров на вершине вулкана Балби, куда, по преданию, слетается на шабаш всякая нечисть. Местность, где стояла больница, так и кишела всевозможными призраками, и прошло немало времени, прежде чем я узнал о мерах предосторожности, необходимых при общении с ними. Поэтому я не удивился, когда мои друзья сообщили мне, что в первые недели моего пребывания в поселке духи бесчинствовали как никогда.
Насколько я помню себя ребенком, темнота для меня всегда была наполнена всевозможными ужасами. Я боялся темноты лет до четырнадцати, хотя чего именно я боялся — мне до сих пор не совсем понятно. И тем не менее факт остается фактом: мрак внушал мне панический страх. Этот страх перед чем-то неведомым и таинственным снова овладел мною, когда я прибыл в Вакунаи.
Наши больные располагались в четырех длинных бамбуковых бараках, крытых листьями саговой пальмы. Один из них соорудили по моему указанию, три других были построены еще до меня. Больные поговаривали, что в новом бараке появились привидения. Впрочем, эти разговоры меня ничуть не волновали, поскольку во всей округе не было ни одного куста, под которым не затаился бы какой-нибудь дух.
