Неизвестный спаситель - Виктор Анатольевич Коробов

Виктор Коробов

Неизвестный спаситель

Пожалуй, решающее влияние на наше решение сплавиться по Каве на самодельном плоту оказала «Трое в лодке не считая собаки» Джерома. Наверно мы, три 21-летних студента МФТИ, были романтиками. Хотя считали себя прагматичными скептиками.

Никакой лодки у нас не было, вот и возникла идея забраться подальше в тайгу, сделать плот и плыть. Ведь чем дальше в лес, тем больше сухостоя и меньше всяких лесников, которые могут помешать.

Я немного знал одного студента водника, мельком слышал, что они сплавлялись по Каве, называемой также и Тауй, в Охотское море. Расспросил его, как добираться. Он рассказал как-то неохотно, я видел, что хочет предостеречь нас. Но — я думал, что у них, официальных туристов, куча всяких лишних формальностей. Сейчас начнёт рассказывать, что сначала нужно ходить на занятия, потом в ближайшую рощу на тренировки, а через три года лучшим в награду разрешат участвовать в походе.

И вот, сессия сдана, закуплены верёвки, пила и топор, котелок и палатку нам одолжили, и мы летим в Магадан. В то время студенты могли себе позволить такие перелёты, вероятно, они дотировались из бюджета. К нам, мне, Андрею и Юре присоединился четвёртый участник — Вовик.

Полдня закупали продукты в Магадане, а потом на автобусе долго ехали в посёлок Кержач. До реки было ещё 50 километров, а дорога (и без того грунтовая, не асфальт) закончилась. Нам удалось договориться с водителем вездехода, что он подвезёт нас за 4 рубля. Сначала нам это казалось дорого, но 40 километров мы ехали три часа. И поняли, что ещё мало заплатили. Часов в шесть по местному времени водитель нас высадил, махнул рукой в сторону реки, сказал, что осталось меньше десяти километров и сразу уехал. «Дорога» — след от предыдущих вездеходов — сворачивала в сторону а нам предстояло идти напрямую. Поход начался.

Мы бодро поставили брезентовую палатку, развели костёр. Рядом была речушка (из-за неё и не ехали дальше вездеходы), ужин приготовили обильный, чтобы поменьше тащить. Всё было хорошо.

Мы знали, что скорость пешехода 5 км/ч, и почему-то надеялись дойти до реки часа за два. Или за два с половиной. Уж точно не позже обеда.

Спать в брезентовой палатке, на жёстких циновках, в старых ватных спальниках не очень уютно и холодно. Зато утро — свежее, тёплое — подняло нам настроение. Завтрак приготовили быстро, а вот раскладывание вещей по рюкзакам отняло часа два и всем надоело. Мой рюкзак (старый но довольно удобный «Ермак») оказался таким тяжёлым, что я заподозрил ошибку в распределении тяжестей. На ходу вспоминал расчёты, кто сколько тащит. Потом заметил, что Андрей тоже поглядывает на нас с подозрением — похоже, и он считает, что его перегрузили. Юре и Вовику проще — они спортсмены, борец и боксёр.

Через 15 минут Юра сбросил рюкзак и объявил привал. У нас не было руководителя, но никто не возразил. Все ходили и поднимали рюкзаки — пытались понять, у кого тяжелее. Мне показалось, что Юрин рюкзак ещё тяжелее моего. Минут десять мы были в прострации, потом Юра скомандовал подъём. Так мы и шли — минут по 20, а потом десятиминутный привал. Я прикинул, что так мы вместо двух часов будем идти три.

Подъём у нас был в 6 часов, вышли в начале одиннадцатого. Вот уже час, половина второго, два часа. Сначала мы шли на юг по солнцу, теперь стали поглядывать на компас. Не сбились ли, где же речка? Сейчас я знаю, что скорость туриста в тайге без тропы не превышает двух километров в час. А тогда мне казалось, что мы идём с нормальной скоростью, около 5 км/ч. Да, встречаются болота, но мы в сапогах. Продираемся сквозь кусты, обходим поваленные деревья, иногда перелезаем через них. Но всё это секунды. А реки всё нет.

У нас была и карта, самодельная чёрно-белая схема района. Поэтому мы знали, что водитель не обманул нас. От речушки, где мы ночевали, до Кавы действительно 10 километров. Кава течёт с запада на восток, мы идём на юг. Промахнуться никак нельзя.

Остановились на обед. Все устали, шли почти четыре часа. Из них почти две трети двигались, остальное привалы. Явно больше двух часов, а реки нет. Разглядываем скупые линии карты, компас посмотрели раз пятнадцать. И по компасу, и по солнцу идём явно на юг. Странно…

Около 4 двинулись дальше. Все убеждены, что река где-то здесь, за ближайшими кустами. Носки в сапогах сбились, ноги уже натёрты, идти больно. Но ведь осталось совсем немного?

Всё также идём по 20 минут. Вроде, местность понижается постепенно, но всё тот же лес кругом. Мной овладевает какая-то апатия — думать в тридцатый раз, где же река, уже не хочется. Вообще нет никаких мыслей. Видимо, все силы уходят на то, чтобы продолжать идти. Только ноги болят всё сильнее. На привалах я поправляю носки и разглядываю обширные мозоли.

Около семи Юра оживляется, начинает что-то говорить. Вроде, река должна быть близко. Но я уже с трудом воспринимаю разговоры, мне совсем плохо, особенно болят ступни и плечи. А в начале восьмого мы увидели реку — впереди и правее. Ближайший к нам участок за кустами не видно. И ещё почти полчаса спускались к реке. Много-много минут мучений. У меня нет сил радоваться. Но с палаткой и костром я помогаю.

По настоящему я пришёл в себя утром. Ступни стёрты до крови и в мозолях, плечи болят. Но ведь идти никуда не надо, строим плот и плывём на нём. Настроение начинает подниматься.

После завтрака разведываем окрестности — есть несколько сухостоин, кажется, это лиственницы. Мы выбираем самую красивую — высокую и сухую, и начинаем её рубить. Сначала это интересно, и каждому хочется рубить, а топор один. Но дерево всё не падает. Мы уже каждый по два раза рубили, у меня на правой ладони образовалась мозоль. Надо было перчатки одеть… Наконец, дерево падает. Пробуем поднять его вчетвером — оно вообще не шевелится, ни с места.

Рубить уже нет сил, и мы распиливаем дерево пополам. Это уже совсем не интересно, просто тяжёлая работа. Сухостоины «растут» на заболоченной местности, и пилить приходится стоя коленом на влажном мхе. Хорошо хоть, нас четверо, а пила одна и топор один. Вовик идёт обрубать верхушку и сучья, а мы отпиливаем бревно длиной около двух