Игорь Бестужев-Лада - Отвага
Все это, разумеется, требовало проверки и перепроверки, расчетов и подсчетов, и я решил: пока не буду держать в руках четкие и убедительные цифры — не высовываться! Буду только собирать материал.
Я никогда не считал себя идеалистом и прекрасно понимал, что жизненный путь любого человека усыпан, как говорится, не только розами, но и терниями. Однако я не предполагал, что службу в армии мне придется начинать, по существу, с конфликта — и с самим собой, и — как это ни горько — с капитаном Лялько, моим непосредственным начальником.
Как всегда бывает после сдачи боевого дежурства, у нас в дивизионе готовилось партийное собрание по его итогам, и я решил на нем выступить. Была не была! Скажу обо всем, что передумал за это время, может, и ошибусь в чем — не знаю, зато совесть моя будет чиста. А так… Я до сих пор не мог взять в толк — по глупости или по юношеской наивности, — почему мы тренируемся в основном с учебной ракетой, иногда даже при обработке тех тем, которые положено отрабатывать со штатной боевой. Солдату любого другого рода войск практически сразу дают в руки оружие, которым он будет действовать в настоящем бою: автоматчику — автомат, артиллеристу — орудие, танкисту — танк… Я понимаю, есть всякого рода тренажеры, учебные пособия, понимаю, что необходимо получить соответствующую начальную подготовку, но чтобы научиться стрелять из самого обыкновенного пистолета («Макарова», к примеру), надо иметь именно его, а не детский пугач. У нас же частенько и, по-моему, не очень-то педагогически обоснованно расчетам суют в руки вместо пистолета игрушечный пугач — макет ракеты.
Теперь каждый раз, если была возможность, я проводил хронометраж — и на наших автономных тренировках, и во время работы всего комплекса, уточнял временные показатели по всем доступным мне параметрам. Старался набрать данных побольше, чтобы можно было вывести даже некий средний показатель: работа с макетом, работа с боевой, работа днем, работа ночью… Цифири набежало порядочно — и цифири, как мне казалось, весьма показательной.
Через день или два после совещания у командира дивизиона я заглянул во время перерыва к Сереже Моложаеву. Мне нравилось бывать у них на станции наведения, потому что меня всегда восхищали техническое совершенство и технические возможности их потрясающей аппаратуры.
Когда я поднялся по металлической лесенке в кабину, Моложаев стоял спиной к двери и ковырялся в каком-то приборном шкафу.
— Привет! — сказал я.
Моложаев обернулся:
— А! Ты… Приветик! Садись!
— Перекур.
— Сейчас, сейчас… У меня тут что-то один нолик задрейфовал ни с того ни с сего. А я, кажись, нащупал, в чем причина. Одну минутку.
— Я, между прочим, к тебе по делу. Как к секретарю комсомольской организации.
Черт подери! Кажется, и я заразился от Нагорного этим «между прочим»!
— Слушаю, — не оборачиваясь, сказал Моложаев.
— Комсомольцу со строгачом можно дать комсомольское поручение?
— Ты что, Саша, только сегодня родился? Не можно, а нужно! Если, конечно, он хочет снять взыскание и остаться в комсомоле. Броварича имеешь в виду?
— Да.
— Я так и понял. Подыщем ему дело. Еще вопросы по этой части?
— Больше вопросов нет.
— Слушай, дорогой ты мой огневик-стартовик! — Моложаев выпрямился, держась одной рукой за дверцу шкафа: — Хочешь освоить какую-нибудь нашу специальность?
— А зачем?
— Меня заменишь. А если серьезно: тебе не хочется? Изумительнейшая электроника!
— Честно?
— Честно.
— Иногда хочется. Но у меня на позиции свои обязанности и свои хлопоты. Зачем мне еще твои?
— Неужели ты такой рационалист?
— Не очень ясно, — сказал я. — Уточни.
Моложаев захлопнул шкаф.
— Я понял так: тебя в нашем деле интересует только то, что входит в круг твоих служебных обязанностей.
— Не совсем так. Лучше знать что-то одно, но в совершенстве. И потом мне кажется просто бессмысленным и расточительным тратить энергию и время на освоение чего-то такого, что тебе никогда не придется делать. Тут, конечно, есть что-то прозаическое, я с тобой согласен, но лучше делать одно дело и делать его хорошо, чем хвататься за многое и быть во всем только дилетантом. А насчет всего остального, и не только в нашем деле, — самый необходимый минимум. К примеру, каждый из нас должен уметь оказывать первую медицинскую помощь. Но мы же не поступаем для этого в военно-медицинскую академию. Наше время — время здравого смысла.
И это говорил я! Стыдно вспомнить!
— В принципе ты, конечно, прав. При необходимости ты сумеешь сесть за пульт стреляющего или офицера наведения. Просто, наверно, я слишком влюблен в свою профессию, так влюблен, что мне хочется, чтобы ее любили и другие, разделяли мое восхищение моей гениальной техникой. Тебе смешно, да?
— Нет, Сережа, не смешно. Совсем наоборот. Если бы все так любили свое дело!..
— А кто этому мешает? Просто, наверно, у людей иногда чего-то не хватает в душе.
Он выключил свет, и мы вышли.
Было прохладно и уже сумеречно, бесцветно-серое небо нависло над кедровником низко и тяжело, и все время казалось, что вот-вот повалит густой снег. Не знаю, почему, но мне вдруг захотелось посоветоваться насчет запланированного мной выступления на партийном собрании. Сначала я хотел поговорить с майором Колодяжным, но потом подумал, что командир взвода, лейтенант, взрослый человек, не может решить, выступать ему на партсобрании или не выступать. Государство доверило ему людей, технику, а он, видите ли, как маленький.
В общих чертах Сережа Моложаев знал о моих «изысканиях», и я не стал распространяться о подробностях и повторять то, что уже было ему известно. Меня интересовали две вещи: первое — стоит ли беспокоиться из-за каких-то десятка-двух секунд и второе — если стоит, то надо ли ждать до партсобрания? Ведь если я буду дожидаться собрания, то кое-кому, возможно, покажется, что я специально ждал удобного случая, удобного и лично мне вроде бы очень выгодного.
— На первый твой вопрос, Саша, я отвечу так: ты совершенно прав. Секунда, помноженная на скорость, да еще если эта скорость далеко за «М», это уже солидный путь, то есть расстояние. А мы должны использовать любую возможность, чтобы сбивать нарушителей задолго до их подхода к объектам в нашем квадрате. Время сейчас играет первостепенную роль. Особенно когда цель — скоростная. Вот мы недавно работали по одной скоростной цели, и знаешь, как со временем поджимало!.. Я тебе скажу откровенно: бывают случаи, когда наведенцы уже захватили цель, ведут ее, самый момент нажимать кнопку, а от стартовиков еще нет доклада о готовности. Из норматива мы, как ты знаешь, практически не выходим, но иногда вынуждены вас поджидать. Правда, счет тут идет на секунды, но наши секунды — это совсем другие секунды. Их внутреннее качество, содержание совсем иное — они у нас все время помножены на скорость цели… Так что твои идеи вполне современны. Кстати, я тоже не могу понять, почему у вас так редки тренировки со штатной боевой ракетой. Мы-то работаем не на макетах, а на той самой технике, на которой придется работать… ну — сам понимаешь когда. А что касается второго твоего вопроса, то я тебе так скажу: до партийного собрания недолго — подожди, ничего страшного. И все еще раз основательно проверь и взвесь. Дело того, по-моему, стоит.
