Карл Май - Из Багдада в Стамбул
– О нет! Я потерпел убытки. Одежда была очень дешевой, но большую часть ее мне снова вернули… Что-то произошло, на них вроде бы напали…
– Их не наказали?
– Он здесь чужой, его не нашли. А потом, когда он снова вернулся и его схватили, ему удалось избежать штрафа.
– Кто он?
– Он одевается как болгарин, но он армянин и зовут его Манах эль-Барша.
– Ты знаешь, где он живет?
– Он постоялец хараджа – обители немусульман в Ускубе. Там много армян.
– А здесь где он остановился?
– Когда он бывает в Эдирне, то живет то здесь, то там. Но чаще всего в гостинице болгарина Доксати.
– Как его найти?
– Этот дом недалеко от резиденции греческого митрополита.
Мне это ровным счетом ничего не сказало, но виду подавать было нельзя. Тем временем армянин двинулся дальше, а я – за ним, коротко попрощавшись с торговцем.
Какое счастье, что мне удалось найти кого-то, кто знал этого Манаха эль-Баршу! Кто знает, сколько мне пришлось бы тыкаться вслепую, пока я не вышел бы на него! Армянин еще раз обернулся, но не признал во мне человека, который его преследует и разговаривал с ним. Наконец он вошел в дом, похожий на гостиницу.
Рядом расположился с товаром продавец каштанов. Я купил у него пригоршню и поинтересовался:
– Знаешь, кто живет в большом доме, в этом, слева?
– Греческий митрополит, эфенди.
– А кто напротив?
– Это болгарский постоялый двор. Хозяина зовут Доксати. Хочешь остановиться у него? У него дешево и удобно.
– Нет, я ищу хозяина гостиницы по имени Марате.
– Такого я не знаю.
Чтобы не заходить слишком далеко в своем дознании, я назвал первое пришедшее на ум имя. Для начала достаточно. Теперь надо было продумать план действий. Необходимо было принять меры, чтобы арестованный не сбежал. Узнать, в каких связях он находится с этим Манахом, было нелегко, но попытаться стоило.
Я запомнил как следует расположение этого дома, чтобы при необходимости найти даже вечером, и вернулся к Гуляму.
Меня уже долго ждали. Исход судебного разбирательства никому не понравился, и тем более непонятно поэтому было мое такое спешное исчезновение.
– Сиди, – обратился ко мне хаджи Халеф Омар, – я опять очень переживал за тебя!
– Переживал? Отчего же?
– Отчего? И ты еще спрашиваешь? – спросил он с обидой. – Разве ты забыл, что я твой лучший друг и защитник?
– Нет, не забыл, Халеф.
– Но как друг ты мне должен сообщать, куда уходишь, а как подопечный – брать меня с собой.
– Мне не было нужды делать это.
– Не было нужды во мне? – озадаченно вопрошал он, энергично накручивая на палец все тринадцать волосинок своей бородки. – Тебе была нужда во мне в Сахаре, в Египте, на Тигре, у поклонников дьявола, в Курдистане, среди развалин, название которых я никак не могу запомнить, в Стамбуле… А здесь я тебе не нужен! Знаешь ли ты, что здесь так же опасно, как и в Сахаре, и в той Ступенчатой долине, где мы поймали столько врагов?
– Почему же, Халеф?
– Потому что здесь врагов не сразу увидишь глазом. Или я не понял, что ты отправился за новым врагом?
– Как же ты пришел к этой мысли?
– Я проследил за твоим взглядом и увидел то, что увидел ты.
– И что же увидели твои глаза?
– Они заметили в суде одного болгарина, который на самом деле вовсе не болгарин. Как только он ушел, тебя как ветром сдуло.
– Правильно, Халеф, ты все верно увидел, – сказал я.
– О сиди, – произнес он с гордостью, – помнишь, когда мы скакали через Вади-Тарфои, ты выслеживал убийцу?
– Помню.
– Я еще тогда посмеялся над тобой, что ты читаешь на песке. Я был тогда тем, кого турки называют амак (глупец), но считал себя очень умным.
– С тех пор ты научился у меня, так?
Он был смущен. Трудно было напрямую признать, что защитник научился мудрости у защищаемого; но и отрицать этого нельзя было. Поэтому он ответил так:
– Мы оба учились друг у друга, сиди. Что ты знал, ты преподавал мне, что я знал – то ты перенимал у меня, так мы оба стали мудрее, такими мудрыми, что и Аллах, и Пророк полюбили нас. Если бы ты был не христианином, а правоверным, эта любовь была бы в тысячу раз сильнее!
– Все, что ты говоришь, нуждается в проверке. Вот мы сегодня и посмотрим, так ли ты умен, как думаешь!
Его глаза гневно засверкали.
– Сиди, – сказал он, – ты собираешься экзаменовать меня? Меня, который верно служит тебе с самого начала? Я защищал тебя от всяческих опасностей души и тела. Я твой друг и твой поклонник, ибо я люблю тебя так сильно, что и не знаю, кому больше принадлежит мое сердце – тебе или моей Ханне, цветку среди женщин. Я голодал с тобой и прозябал в пустыне, потел и мерз. Боролся с тобой и за тебя, ни один враг не видел моей спины, потому как я посчитал бы за стыд покинуть тебя на поле боя. И сейчас ты собираешься проверять, умен ли я! За все мое к тебе отношение – вот это?! Сиди, пинок ногой меньше задел бы меня, чем эти слова…
Храбрый парень сказал все это искренне. В глазах его я заметил слезы. Я не хотел, конечно же, его обидеть, поэтому, положив руку ему на плечо, сказал:
– Я ничего такого не имел в виду, мой Халеф. Я только хотел сообщить, что сейчас появилась возможность проявить свой ум.
Такой оборот дела его вполне устроил.
– Расскажи мне об этой возможности, сиди, и ты увидишь – я не обману твоих ожиданий!
– Речь идет о человеке, за которым я наблюдал во время слушания. Мне кажется, что это…
– Знакомый арестованного! – выпалил Халеф, желая доказать, что он не только не ошибся в выводе, но и додумал мою мысль.
– Вот именно.
– Наверняка он замыслил помочь ему.
– В этом я не сомневаюсь. Этого Баруда эль-Амасата может спасти только бегство. Чужак бросал на него ободряющие взгляды, и наверняка не без умысла.
– Ты пошел за ним, чтобы узнать, где он живет?
– Да. И уже знаю место, где он остановился, и имя.
– Кто же он?
– Манах эль-Барша, предприниматель из Ускуба, живет у болгарина Доксати.
– Аллах! Я подозреваю, где может пригодиться мой ум!
– Ну и где же?
– Я должен выслеживать этого Манаха!
– Совершенно верно!
– Но это можно сделать, только живя у Доксати.
– Ты поедешь туда, когда стемнеет. Я пойду с тобой и покажу дом.
Тут вмешался Оско:
– Я тоже буду следить, сиди!
– За кем?
– За зинданом, где находится арестованный.
– Ты думаешь, это целесообразно?
– Мне все равно, нужно это или нет. Он продал мою дочь в рабыни и доставил мне много горя. Он ушел от мести. Теперь я буду следить за тем, чтобы он не ушел и от меня. Я покину вас и сообщу, если случится что-то важное.
Сказав это, он сразу скрылся, как бы не давая нам возможности что-либо возразить ему.
