На взлёт! - Ольга Владимировна Голотвина
– А обратно как? – заинтересовалась Мара.
– По якорной цепи. А тут была сухая посадка, в воду нырять не надо было. И возвращаться они не собирались. А может, и этому часовому глаза отвели. Не догадалась я спросить у Лодовико... А только с самого начала у них не все пошло складно. Двуцвет выходил из каюты первым, Лодовико – следом. И заметил на стене портретик в золотой рамке. Лодовико же не знал ни про какое волшебное зеркальце! Висит дорогая побрякушка... Он ее цап – и за пазуху!
– И это воровство спасло тебя от клеветы, дядя! – пылко сказала Лита.
– Не спасло, – вздохнул сеор Антанио. – Оттянуло тот час, когда клевета может на меня обрушиться... Что ж, дальше все ясно. Дружная компания воров удалилась в неизвестном направлении, унося драгоценности.
– А вот и не так! – загадочно произнесла Фантарина.
Боцман Хаанс хлопнул себя ручищей по колену:
– Лодовико, да? Решил поделить добычу на одного? Ай, молодец! Ай, прохвост! – И бывший разбойник сочно расхохотался.
– А как же! – заулыбалась Фантарина. – Как отошли подальше от корабля, он ударил мага ножом. Убил или нет – не знает. Тот уполз в кусты, а искать его среди ночи – зря время тратить. Лодовико подхватил сундучок и дернул в бега на все четыре стороны.
– И куда он дел сокровища? – строго спросил капитан Бенц.
– Если б я знала, не сидела бы тут с вами! Рванула бы куда подальше – может, вообще на другой материк. И жила бы там по-королевски. Куда дел сокровища, говорите? Он это скрыл от собственной жены, рожа хитрая! Сказал только, что все вещи так в сундучке и лежат. Он вынул наугад только подсвечник, чтоб продать. И ту картинку в золотой рамке тоже продал.
– Что ж, теперь многое стало понятным, – рассудил Маркус Тамиш. – И со старухой прояснилось.
– С какой старухой? – удивилась Фантарина.
– Когда команда «Орла Эссеи» разыскивала беглецов, они наткнулись на бабку. Та сказала, что живет в деревне у ручья – и видела убийство. Мол, человек в одежде леташа зарезал другого. А потом выяснилось, что поблизости нет никакой деревни. И старуха куда-то смылась.
– Ты думаешь. это... – вскинулся капитан.
– Ну, если маг может быстро принять одно из четырех обличий, то почему одному из этих обличий не быть женским? Впрочем, это мелочь. Важно другое: мы ничем не смогли помочь почтенному сеору Антанио.
– Как – ничем? – обиделся Дик. – Мы же разобрались в этой темной истории!
– И ты сумеешь убедить в этом суд?
– Как – суд? – испугалась Фантарина. – Мы так не договаривались!
Райсул успокоительно накрыл своей ладонью ее ладонь.
– У нас только рассказ этой женщины, – развел руками Отец. – Я ей верю. Но поверят ли те, кому Каракелли принесет портрет преступника в золотой рамке?
– Значит, дело не закончено, – огорчился капитан. – Что еще мы можем сделать?
– Найти сокровище, – с чувством бухнул боцман.
– Пожалуй, да, – поднял голову сеор Антанио. – Если удастся найти и вернуть сундучок, это будет сильным козырем.
Боцман сдержался, не выругался. Но по разочарованной физиономии было видно, что слово «вернуть» в его предложение не входило.
– Будем искать, – кивнул Дик. – Что еще?
И тут подал голос юнга, про которого все забыли.
– Да украсть эту картинку! – пискнул он – и обмер от собственной смелости.
Взрыва возмущения не последовало.
– Соображает малец, – хмыкнул боцман.
– Не будет миниатюры – не будет доказательства, – кивнул Отец.
– Надо узнать, где Каракелли прячут эту штучку, – деловито уточнила Мара.
– Этим курсом и пойдем, – подытожил Бенц. – Сеор Антанио, а вас я попрошу узнать как можно больше про орден Ожерелья. Их всего семеро, о них ходят легенды. Не слышно ли о ком-то, что он умеет менять обличья?
– Я займусь этим, – охотно ответил диль Фьорро.
– А мы пока в соседнем городе найдем груз, поправим свои денежные дела. И еще я внимательно перечитаю лоцию, цепляясь к каждой пометке – вдруг это ключ к спрятанному кладу? И заодно попробую посчитаться с господами Каракелли. Расскажите-ка, сеор Антанио, где находится их поганое логово... ах, прошу прощенья, родовой замок!
ОЖЕРЕЛЬЕ-VIII. БИТВА
1
Страх и гнев – черные крылья души.
(Д. Голсуорси)
У Двуцвета к Сапфир было сложное отношение. Он искренне почитал ее могучий магический дар и уважал неустанные труды, которыми она развивала свою силу. Но не понимал, как при таком таланте можно быть такой непроходимой дурой. Причем дурой самовлюбленной, надменной, презирающей всех людей – королей и рабов, ученых и воров – лишь за то, что они не маги.
Впрочем. Двуцвета и Агат она приняла вполне любезно. Считала их равными себе: чародеи, высшая раса!
Пригласила к столу, велела рабыням принести вино и сладости. На несколько мгновений они с Агат сцепились взглядами. Женщины не любили друг друга и старались реже общаться. Но не скандалили: каждая считала, что она выше этого.
– Мы пришли к тебе за советом. – Двуцвет хотел сказать «с просьбой», но в последний момент решил не представать перед вредной бабой в роли просителя. – Кто лучше тебя разбирается в стихии воздуха?
Сапфир польщенно улыбнулась и перекинула одну из своих светлых кос на грудь жестом, который сама она считала царственным. Двуцвет же не видел ничего царственного в этой надменной курице, дочке джермийского мясника.
Агат, усевшись за стол, придвинула к себе чашу с засахаренными орехами и принялась их сосредоточенно жевать, предоставив Двуцвету вести беседу.
– Агат снова вопрошала своего бога, – кивнул маг на темнокожую пророчицу. – Он опять говорит об опасности, которую сулит Ожерелью Дик Бенц.
Сапфир сдвинула брови, явно припоминая, о ком идет речь. Двуцвет скрыл раздражение. Ведь говорили при ней о Бенце, и не раз.
– Это... леташ?
