Генри Хаггард - Она. Аэша. Ледяные боги. Дитя бури. Нада
Стало уже темнеть, потому что все споры заняли немало времени, к тому же немало народу ускользнуло, чтобы попытаться устроиться по-новому — воспользоваться возможностями неожиданного и внезапного переворота в брачном законодательстве.
Поэтому Ви отложил обсуждение следующего предлагаемого им закона — закона, касающегося выращивания младенцев женского пола, — до следующего дня.
Племя разошлось.
Эту ночь Ви спал в хижине, в которой жил до того, как стал вождем. За ужином он попытался поговорить с Аакой о своем великом новом законе. Она с минуту слушала, затем ответила, что с нее хватит всех разговоров об этом за целый день, что нужно ужинать и поговорить о действительно серьезном деле — как ей собирать запасы на зиму теперь, когда она — жена вождя племени. А если ему уж так хочется продолжать болтовню о пустяках, — пускай обращается к своему советнику Пагу.
Это возражение рассердило Ви.
— Неужели ты не понимаешь, что благодаря этому закону женщины стали на голову выше, чем были, что теперь они — ровня мужчинам?
— Если так, — ответила Аака, — следовало бы раньше спросить у нас, желаем ли мы становиться выше. Вот если бы ты расспросил женщин, ты, наверно, обнаружил бы, что большинство довольно своим теперешним состоянием, не желает прибавлять себе работы и детей. Впрочем, все это неважно, так как вообще твой закон — сплошной вздор; закон сделан дураками, и я бы сочла тебя самым большим из них, если бы не знала, что твоими устами говорит Паг, который ненавидит женщин и срубает старые деревья (последняя фраза обозначала: разрушает старинные обычаи). Мужчина есть мужчина, и женщина есть женщина, и что они делали издавна, то будут делать всегда. Болтовней ты не изменишь их, Ви, хотя ты и считаешь себя умнее всех. Впрочем, мне приятно слышать, что ко мне в дом ты не приведешь нахальных девчонок. Так, по крайней мере, ты поклялся и угрожал самому себе за нарушение клятвы богов и проделал все это в присутствии многих свидетелей. А многочисленность свидетелей лишний раз доказывает, что ты — дурак. Ведь если ты нарушишь клятву, тебе будет плохо.
Ви вздохнул и замолчал. Он думал, что закон придется по сердцу Ааке, которую любил и которой добился, претерпев немало мучений. Аака же — он это знал — по-своему любила его, хотя частенько обращалась с ним грубо. Все-таки он отмстил, что, поскольку ей это выгодно, она воспользовалась его законом: добилась того, чтобы сохранить Ви для себя одной. Но он никак не мог понять, почему она презирает и унижает то, что ей приносит пользу, ведь так никто на свете не поступает. Он пожал плечами и заговорил о зимних запасах и о планах его и Пага, планах, осуществление которых обеспечило бы им на зиму изобилие.
Перед рассветом их разбудил сильный шум.
Женщины визжали, мужчины кричали и бранились. Фо, спавший на другом конце хижины, за занавеской из шкур, выполз для того, чтобы разузнать, в чем дело; и он, и его родители решили, что, очевидно, волки унесли кого-нибудь.
Фо возвратился почти немедленно и сообщил, что идет форменное сражение, но из-за чего — он узнать не мог.
Ви хотел встать и принять участие в деле, но Аака удержала его словами:
— Успокойся! Это просто действует новый закон. Вот и все.
Утром оказалось, что она совершенно права. Несколько жен убежало от своих старых мужей к молодым любовникам, несколько мужчин, у которых не было жен, похитили или попытались захватить их силой. Результатом этого были побоища и целое сражение, в котором один из стариков был убит и немало мужчин и женщин было изранено.
Аака смеялась над Ви по этому поводу. Но он был так опечален этим делом, что даже не пытался спорить с нею, только сказал:
— Ты последнее время дурно обращаешься со мной. А я люблю тебя. Это я доказал уже давно, когда бился с человеком, который хотел насильно похитить тебя, помнишь, я убил его, что доставило мне немало тревог и неприятностей. Тогда ты поблагодарила меня, и мы пошли вместе и много лет жили счастливо. А вот недавно Хенга, который ненавидел меня и всегда пытался забрать тебя к себе в пещеру, поймал нашу дочь Фою и убил ее. С того времени ты, любившая Фою больше, чем Фо, переменилась по отношению ко мне, хотя всему приключившемуся не я виною.
— Твоя вина в том, что случилось, — возразила она. — Нужно было остаться охранять Фою, а не идти охотиться для собственного удовольствия.
— Ты знаешь, что я охотился не для собственного удовольствия, а для того, чтобы добыть мяса. А если бы ты только заикнулась, я бы оставил Пага сторожить Фою.
— Карлик уже успел выложить тебе свою историю? В таком случае, выслушай истину. Он сам предложил мне остаться сторожить Фою, но я вовсе не желала, чтобы это отвратительное создание охраняло мою дочь.
— Паг никаких историй мне не рассказывал, но, очевидно, он только хотел выгородить тебя и потому упрекал меня за то, что я взял его с собой на охоту, когда нужно было опасаться Хенги. Слушай, Аака, ты поступила дурно. Пускай ты ненавидишь Пага, но он любит меня и всю мою семью. Если бы ты позволила ему остаться охранять Фою, она была бы жива по сей день. Но оставим эти разговоры. Умершие мертвы, и больше мы их никогда не увидим. Слушай: по твоему совету я пошел к богам и молился им, вызвал Хенгу, убил его и отомстил, как ты того желала. Во всем этом деле мне помогал Паг своими мудрыми советами, и главное — он подарил мне секиру. Теперь я прогнал прочь всех женщин вождя, которые по праву и обычаю принадлежат мне, я объявил новый закон, по которому у каждого мужчины может быть только одна жена. Для того, чтобы служить примером, я обрек себя проклятиям, себя и все племя на случай, если моя воля ослабнет, если я нарушу закон. А ты настроена против меня. Или ты разлюбила меня?
— Хочешь знать истину, Ви? — спросила она, глядя ему прямо в глаза. — Хорошо, я скажу ее тебе. Я не разлюбила тебя, и ни один другой мужчина мне не нравится, и я люблю тебя не меньше, чем в день, когда ты за меня убил Ронги. Но вот в чем дело: я не люблю Пага, твоего самого близкого друга. Ты неразлучен с Пагом, а не со мною. Твой советник — Паг, а не я. Правда, с того времени, когда Фоя была убита, вода кажется мне горькой на вкус и мясо точно вывалянным в песке, и вместо сердца камень колотится в моей груди, и мне дела нет ни до чего, и я равно готова жить и умереть. Но вот что я скажу тебе: выгони прочь Пага, — а ты вождь, ты на это имеешь право, — и я, сколько смогу, постараюсь быть для тебя тем же, чем была прежде: не только твоей женой, но и твоим советником. Выбирай между мной и Пагом.
Ви закусил губу (так он всегда поступал, когда бывал смущен) и грустно поглядел на нее.
