Борис Мариан - Ночной звонок
Ерохин и Колчев переглянулись. Они-то отлично понимали, что это значило: с исчезновением директора ювелирного магазина рвалась пока что единственная реальная нить расследования.
Дав подчиненным осмыслить случившееся, начальник отдела продолжал:
— Когда стало ясно, что Шимкус бежал, оповестили службу ГАИ. Но было уже поздно, он успел проскочить посты на выезде из города. Обыск на квартире подтвердил поспешное бегство.
— Ничего не понимаю, — Колчев удивленно пожал плечами. — Как Шимкус узнал о готовящейся ревизии его магазина?
— Да, тут, пожалуй, главная загадка, — полковник выдвинул ящик письменного стола, достал пачку сигарет, но в последний момент сдержался, загасил спичку, так и не прикурив.
— Бухгалтер ювелирного магазина показала, что был телефонный звонок Шимкусу, после которого он поспешно выехал якобы в управление торговли.
— Неужто предупредили? — высказал предположение помрачневший Ерохин.
Даже предположение о том, что кто-то из причастных к расследованию дела работников правоохранных органов мог поступиться служебным долгом и предупредить подозреваемого в преступлении Шимкуса о готовящейся в его магазине ревизии, повергло офицеров госбезопасности в тяжелые раздумья.
Первым из этого состояния вышел Кузьмин.
— Соответствующие службы разберутся, — сказал он и, как бы ставя точку, прихлопнул ладонью по столешнице. — А вам необходимо скорректировать свои действия, исходя из изменения ситуации.
— Иволгин докладывал, что Шимкус прошлым летом провел две недели на даче Сырцовых, — вспомнил майор Ерохин. — И что круг знакомых, с которыми он поддерживал постоянные контакты, крайне узок. Логично было бы предположить, что и теперь, в критический для себя момент, он направился к друзьям.
— Предлагаю установить наблюдение за дачей Сырцовых в Сосновке и направить туда для этого Иволгина, — сказал Колчев.
— Прошу, товарищи, не рассчитывать на Иволгина, — опустив глаза долу, с некоторым усилием проговорил начальник отдела.
— Но почему? — спросил Колчев. — Саша сейчас остался без конкретного задания и вполне может взять под наблюдение дачу. Надо полагать, он уже выехал из Вильнюса?
— Выехать-то он выехал, но есть мнение отстранить старшего лейтенанта милиции Иволгина от дела. До тех пор, пока в результате служебного расследования не выяснится его роль в крайне подозрительном исчезновении Шимкуса, — не свойственным для него в обращении с подчиненными официальным тоном объявил Кузьмин.
— Разрешите, товарищ полковник? — также переходя на официальный тон, сказал поднимаясь Колчев.
Полковник утвердительно кивнул.
— Я возражаю против такого решения, товарищ полковник.
Лицо Кузьмина выразило неподдельный интерес.
— Продолжайте, капитан, — разрешил он.
— Я давно знаю Александра Иволгина, еще по совместной работе на тракторном заводе, и убежден: не мог он совершить преступления, в котором его сейчас подозревают.
— Однако, капитан, почему вы умолчали о том, что давно знакомы с Иволгиным? — спросил Кузьмин.
Колчев четко и сжато изложил соображения, по которым не счел нужным говорить начальнику отдела об их с Иволгиным многолетнем знакомстве.
— Объяснения ваши не свидетельствуют в пользу Иволгина, — внимательно выслушав Колчева, заметил Кузьмин. — Да и сам я имел возможность убедиться в излишней амбициозности и самоуверенности старшего лейтенанта. Подумалось даже, что порой он больше заботится об эффектности своей роли в расследовании, чем о самом расследовании.
— И все же отстранять Иволгина от нашего расследования в такой ситуации — это значит нанести ему серьезную психологическую травму. Ведь он сразу поймет, что ему выказано недоверие. Нельзя этого допустить, товарищ полковник, никак нельзя, — стоял на своем Колчев. — А что до манеры Иволгина держаться, разговаривать, то я думаю, нет, я убежден, — поправился капитан и упрямо пригнул голову, — что это не от избытка самоуверенности, а как раз наоборот, от неуверенности в себе. Можно и нужно с ним серьезно побеседовать, подсказать, но отстранять от расследования…
Кузьмин с сомнением покачал головой.
И во взгляде Ерохина Колчев не нашел поддержки своим доводам. И тогда он решился на крайнее средство.
— Товарищ полковник, разрешите обратиться по данному вопросу к генералу? — попросил он начальника отдела.
— Отставить, капитан, — тихо и совсем не по-служебному, не приказал даже, а скорее попросил полковник Кузьмин. Откинулся на спинку кресла и растер большим и указательным пальцами переносицу. — Генерал доверил мне решить этот вопрос по собственному усмотрению… Я оставляю старшего лейтенанта Иволгина в группе.
— Спасибо, — буркнул Колчев и устало опустился на стул.
Минуту в молчании офицеры собирались с мыслями.
— Итак, продолжим, товарищи, — деловым спокойным тоном предложил Кузьмин.
6
Дверь Колчеву открыла Стелла Аркадьевна.
— Это опять вы? — удивилась она.
Колчев смущенно развел руками.
— Проходите, — хозяйка квартиры шагнула от двери в глубину прихожей.
Колчев тщательно вытер ноги о половичок и направился за Сырцовой.
— Как говорится, Стелла Аркадьевна, семь раз отмерь… — начал он, зорко оглядываясь по сторонам. — У меня уже случались неприятности из-за того, что в эфир выходила не до конца подготовленная информация, — с обезоруживающей откровенностью признался Колчев. — Поэтому решил еще раз проконсультироваться с вами относительно интервью.
— Конечно, лучше все перепроверить, — согласилась с ним Сырцова.
Они вошли в гостиную, которая впечатляла размерами, позолотой лепных карнизов, мозаикой овального медальона на высоком потолке посреди комнаты. С центра медальона спускалась цепь старинной люстры с подвесками сиреневого хрусталя. Обставлена комната была гнутой мебелью орехового дерева. Со вкусом и чувством меры подобраны антикварные украшения: массивные шандалы, бронзовая и чугунная скульптура, фарфор. Хозяйка включила свет, и на порядком выгоревших ситцевых обоях явственно обозначились темные прямоугольники.
— Еще немного, и вы бы меня не застали, — сказала Сырцова, опускаясь в кресло возле круглого, инкрустированного ценными породами дерева, столика. — Я уже собиралась на дачу к мужу.
— Я ведь говорил, что везучий, — улыбнулся Колчев. Он готовил магнитофон к воспроизведению записи.
— Вы, наверное, не ужинали? — спросила Сырцова.
