Дракоморте - Ирина Вадимовна Лазаренко
Илидор перевёл дух, лицо его как-то заострилось, ноздри чисто по-эльфски презрительно трепетнули, и дракон сквозь зубы закончил:
— Я знал, что ты откажешь. Я попросил тебя лишь для того, чтобы векописцы потом не доставали Конхарда и чтобы Конхард им не врал. Я бы не просил тебя нихрена ни о чём, если бы думал, что ты согласишься, потому что я не хочу быть тебе обязанным ни в чём, Найло. Совсем ни в чём. Ты меня оглушительно ужасно бесишь.
Дракон снова хлопнул крыльями, развернулся и вышел из шатра, а за ним, так и не закрыв разинутый от удивления рот и дважды споткнувшись, вышел Конхард.
Йеруш смотрел вслед Илидору и мечтал запустить в него целую донкернасскую башню, и она бы вдавила этого идиотского дракона в землю глубоко-глубоко, она бы переломала этому придурку все кости и расплескала его кровь по всей опушке, да, донкернасская башня мокрого места бы не оставила от этого тупого существа, которое тупо настолько, что даже не в силах осознать глубину своей тупости, и под донкернасской башней его бы никто и никогда не раскопал.
— Ты же ни ёрпыля там не поймёшь, идиотский дракон, даже если найдёшь это место, — прошипел Йеруш и обхватил себя ладонями за плечи. — Ты можешь до посинения смотреть на воду, смотреть на червяков, смотреть, но не видеть, ты не поймёшь, что именно видишь, ты ничего не сможешь сделать с этой информацией. Ты же, нахрен, ничего не понимаешь в природных взаимосвязях! Не знаешь, как и куда смотреть, чтобы понять, да и откуда тебе знать, Илидор, ха! Ты же просто дракон! Ты же ничему никогда толком не учился, не выгрызал знания зубами, не бился головой о свою тупость, необученность, недостаточность…
Столица Сейдинеля стояла на берегу моря.
В детстве Йеруш ни разу не видел моря. Семейство Найло поколениями жило в одном и том же городе и посвящало все свои помыслы развитию банка, и ни у кого из родителей Йеруша, равно как ни у кого из дядьёв и кузенов не возникало, кажется, и мысли о том, что было бы неплохо оказаться где-то ещё, увидеть новые места или целое море воды.
Йеруш узнал о море, изучая карты, а потом — роясь в библиотечных книгах. Узнал, откуда в море берётся бесконечно много воды, и что эта вода — солёная, и в ней водятся совсем не такие рыбы и водоросли, какие живут в пресной воде, которая даёт начало всякому морю.
И Йеруш крутил эту мысль так и эдак, заворожённый её величием: крохотная пресная вода маленького ручейка живёт, чтобы стать частью чего-то совсем иного — огромного и бескрайнего солёного моря. Даже мысль о бесконечной бесконечности воды не зачаровывала Йеруша так, как идея трансформации воды. Это сделалось для него чем-то вроде одержимости. Одна вода может превратиться в другую воду. Может стать источником жизни других существ.
Маленький ручеёк, самый ничтожно маленький и никчёмный ручеёк, который никому не нужен и в котором никто не живёт — способен влиться в огромное, величественное, наполненное рыбами море. Никчёмный ручеёк действительно на это способен, если только сможет бежать достаточно долго, бежать почти бесконечно долго и не иссохнуть по пути.
— Можно мне книгу о море? — спросил он отца вскоре после того музыкального праздника, на который родители его не взяли, но отец только отмахнулся:
— Йер, не загружай голову чепухой! Почитай лучше что-нибудь полезное!
Но что может быть полезней воды? — спрашивал себя Йеруш. Что больше достойно внимания, чем способность воды меняться, принимать разные виды и смешиваться с другими жидкостями, изменять состояние веществ и влиять на каждое живое существо Эльфиладона? Может быть, спрашивал себя Йеруш, живые существа, в которых много воды, тоже могут меняться, перетекать из одного состояния в другое?
Например, молодой эльф, дитя одной сущности, живёт для того, чтобы превратиться в иную сущность? Не в ту, которая проведёт свою жизнь, пересчитывая монеты, правильно заполняя документы, убеждая других эльфов положить в банк ещё больше монет и не чувствуя никакой необходимости выбираться за пределы родного города — может быть, этот молодой эльф, как речная вода, как вода маленького никчёмного ручейка, способен умчаться гораздо дальше и превратиться в целое море, в огромное и бескрайнее море, совсем не похожее на свой исток?
Эта мысль поглощала Йеруша всё то время, пока диагност, вызванный из столичной клиники для душевнобольных, терзал его тело и голову дурацкими исследованиями. Было не больно и не страшно, но очень утомительно и неловко, что ли. Йеруш ощущал себя словно неживой предмет, попавший в руки досужего балабола. Нет, этот диагност, низкорослый эльф с морщинистым лицом и скрипучим голосом, был с Йерушем добр, но то, что он делал, казалось удивительно бессистемным, словно он сам не знал, к чему всё это.
Сначала диагност мочил Йерушу волосы и прижимал к голове проволочки, долго стоял так, держа их обеими руками и что-то магича, потом перемещал эти проволочки в другие части головы. Потом страшно долго просил совершать всякие дурацкие телодвижения — стоять на одной ноге, закрыв глаза и растопырив руки (Йеруша всё время заносило, и казалось, будто тело ломается пополам), потом просил отсчитывать ритм, стуча стеклянной палочкой по изогнутой железке (Йеруш едва не выбросил стеклянную палочку в окно — снова этот неведомый ему «ритм»!), потом велел закрыть глаза и повторять слова, которые шептал, носясь туда-сюда за спиной Йеруша…
Йеруш понимал: все эти действия, пусть и бессмысленные на его взгляд, нужны диагносту, чтобы понять и рассказать родителям, насколько их сын безнадёжен и бесперспективен. Родители давно подозревают, что у Йеруша не в порядке с головой, ведь он вечно делает не то, чего от него ожидают, а теперь ещё выяснилось, что он действительно не понимает музыки, как бы ни силился понять, он не может научиться танцевать, не чувствует ритма. Всё это — решительно ненормально.
Теперь родители хотят знать, насколько сильно у Йеруша нехорошо с головой. Наверняка ругают себя, что не выяснили этого раньше, ведь с самого детства их сын был бестолковым, неловким, нелепым, не оправдывающим ожиданий.
Если бы только Йеруш знал, как показать диагносту, что он не безнадёжен, что он понимает свою ответственность перед семьёй, совсем не хочет расстраивать
