Чекисты рассказывают. Книга 3-я - Шмелев Олег
Некоторые тезисы будущей брошюры Сологубову показались знакомыми.
«В разведке не существует соображений морали. Цель должна быть достигнута любыми средствами...
Не доверяйте никому. Не забывайте, что лишь тот разведчик гарантирован от провала, который неукоснительно следует этому правилу. В разведке тот, кто живет один, живет дольше...
Будьте осторожны. Следите даже за собственной тенью. Помните, что каждый из окружающих вас может подслушивать и наблюдать за вами...»
— У меня, капитан, такое впечатление, что все это я уже где-то читал, — сказал Сологубов.
— Вполне возможно, — невозмутимо ответствовал Холлидз. — Это мы содрали с немецкого «Кодекса разведчика».
Так вот оно что! Теперь Сологубов вспомнил: этот «Кодекс» он сам штудировал, когда был в абвер-школе во время войны.
— Генералу Кларку эта шутка здорово понравилась, — продолжал Холлидз. — Он сказал, что в ней заложено именно то, что нам нужно... А дал мне эту немецкую писанину Мальт. Между прочим, сам он знает ее наизусть. Я даже удивился, как он начал шпарить эти заповеди по памяти у себя в кабинете.
«Вот это интересно, черт возьми! — подумал Сологубов. — Откуда Мальт, бывший советский генерал Мишутин, мог столь досконально знать немецкое учебное пособие по разведке? К чему ему было вызубривать эти анахронизмы — наследие гитлеровских времен?»
Сологубов хотел было осторожно порасспросить на этот счет Холлидза, но ему помешали. Сперва пришла, покачивая бедрами, туго обтянутыми тонким платьем, Рут Смиргиц — принесла капитану переводы каких-то срочных материалов. Потом Холлидза неожиданно вызвал сам генерал Кларк. А когда он минут через двадцать вернулся, по его кислой, озабоченной физиономии Сологубов понял, что с разговором о Мальте лучше повременить.
— Ну и продувная же бестия этот Генри! — в сердцах сказал Холлидз. Обычно этого добродушного, высокого, нескладного парня трудно было вывести из себя. Но если такое случалось, он не стеснялся в характеристиках: сын богатейшего скотопромышленника из Чикаго, не в пример остальным сотрудникам «Службы-22», позволял себе говорить то, что думал о своем начальнике. — Из любой воды, шельма, сухим выйдет!
— Стряслось что-нибудь, Джон? — спросил Сологубов.
— Мальту в Будапешт, оказывается, не ту липу сработали, — все еще не остыв, в гневе объяснил капитан. — А теперь, чтобы оправдаться перед штаб-квартирой, этот старый лис Кларк всю вину свалил на меня.
«Значит, Мальт сейчас в Венгрии», — отметил про себя Сологубов, вспомнив другой утренний разговор с Холлидзом, между прочим сказавшим ему об отъезде в заграничную командировку заместителя начальника «Службы-22».
Наконец капитан успокоился, сел за свой стол, из боковой тумбы достал бутылку коньяку.
— Давайте, Питер, промочим глотки.
Выпив по рюмке, они молча принялись каждый за свою работу.
Рассеянно перелистывая страницы с выписками из «Кодекса разведчика», Сологубов думал о Мальте, который, оказывается, все эти заповеди, сочиненные в абвере, знает наизусть... Что же собой в действительности представляет этот человек? Каково его истинное прошлое?.. Если Мальт по национальности немец, как об этом говорят некоторые данные, то откуда Осип Жменьков взял, будто Мальт и бывший советский генерал Мишутин — одно и то же лицо?
Вспомнилась последняя встреча с Жменьковым в Лондоне в октябре прошлого года. Служебная необходимость свела их на аэровокзале — Осип возвращался из США в Западную Германию. После того как с деловыми вопросами было покончено, Жменьков спросил:
— Как там житье-бытье в «Службе-22»? Что нового?
— У генерала Кларка новый зам, — сказал Сологубов.
— Мальт? Он еще при мне пришел... Здорово допекает?
— Въедливый немец. Но дело знает.
— Немец? — Жменьков усмехнулся. — Мальт такой же немец, как я француз или вы португалец.
— А кто же он? — с деланным равнодушием спросил Сологубов, отпив глоток кофе из чашки.
— Тонкая штучка. Это, было бы вам известно, наш с вами соотечественник. Бывший советский генерал Мишутин.
— Что вы говорите?! — удивленно-недоверчиво поднял брови Сологубов.
Худое нервическое лицо Жменькова передернулось.
— Что ж я, по-вашему, вру?
— Я этого не сказал. Просто ошибаетесь.
Отпрыск известной на всю Сибирь семьи богатеев золотопромышленников был самолюбивым, вспыльчивым, быстро терявшим самообладание человеком. Зная это, Сологубов, не располагавший временем для обстоятельной беседы, начал сознательно ее форсировать, ставя такие вопросы, которые бы вынудили Жменькова вспылить, взорваться, — тогда из него все, что нужно, выскочит само по себе. И он достиг своего. Уязвленный недоверием Жменьков, брызгая слюной, то и дело нервно подергивая жилистой шеей, будто ворот белой рубашки был ему тесен, стал выкладывать все, что знал о Мальте — Мишутине.
Оказывается, впервые он увидел этого человека еще в войну, в конце 1942 года, в лагере советских военнопленных в Польше, где содержался сам Жменьков, сдавшийся в плен под Ростовом, во время летнего немецкого наступления. В этот лагерь Мишутин (в форме советского генерала, но без знаков различия на петлицах шинели и без кокарды на фуражке) прибыл в большом черном «хорьхе» вместе с несколькими офицерами вермахта, к которым затем присоединился лагерный комендант. Когда пленных поблочно выстроили на белом от свежевыпавшего снега плацу, комендант объявил, что к ним желает обратиться генерал Мишутин, герой Халхин-Гола, бывший командир пехотной дивизии, порвавший с большевиками и добровольно перешедший на службу в германскую армию. Затем стоявший в первом ряду своего блока Жменьков увидел, как генерал вскочил на большой, перевернутый вверх дном ящик и стал говорить, призывая пленных красноармейцев и командиров последовать его примеру — навсегда порвать с коммунистической диктатурой и, встав под знамена победоносной германской армии, нести новый порядок в Россию. А закончил свою короткую речь Мишутин примерно так: «Я по-солдатски советую вам: чем умирать здесь, в лагере, медленной смертью от хронического недоедания, тифа и дизентерии, записывайтесь на службу в «остлегионы», там вы будете иметь сытый паек, табак, теплую одежду и даже деньги на мелкие расходы...
Вторично с генералом Мишутиным судьба свела Жменькова в 1943 году. Жменьков тогда был пропагандистом в изменнической армии Власова, и в составе небольшой группы таких же «просветителей» его командировали в Норвегию — там находился большой лагерь советских военнопленных — для вербовки добровольцев в РОА. В это же время генерал Мишутин как представитель командования немецких «остлегионов», только что посетив тот же лагерь, возвратился в Осло, в ту самую гостиницу, в которой вместе с другими власовцами остановился Жменьков.
После этого он ничего не слышал о Мишутине до конца войны. И только в 1950 году, будучи функционером «особой группы» НТС, по делам которой Жменькову случилось однажды побывать в здании европейской штаб-квартиры ЦРУ, во Франкфурте-на-Майне, он там опять увидел этого человека. Но уже не в форме советского генерала без знаков различия, а в элегантном штатском костюме. И, как Жменьков тогда же узнал, фамилия у него теперь была другая — Мальт.
Прошло еще несколько лет, и жизненные дороги этих людей, по существу, незнакомых, не сказавших друг другу и двух слов, снова пересеклись. В конце 1954 года Мальта из Франкфурта перевели в Мюнхен в «Службу-22», где около двух лет подвизался и Жменьков.
Такова в общих чертах была история, услышанная на лондонском аэровокзале Сологубовым. Ее убедительность для него заключалась в двух неоспоримых фактах. Это, во-первых, поездка Мишутина в Норвегию. И во-вторых, вербовка им добровольцев из числа советских военнопленных в немецкие «остлегионы». Оба эти факта подтверждались данными из другого источника, о котором Жменькову было неведомо. А Сологубов знал о них со слов подполковника Дружинина, изучавшего материалы следствия осужденных в 1946 году власовцев.
