Дж. Диллард - Беглец. Трюкач
— Довольно, — Камерон устало кивнул. Оператор, видимо, думает, что купил трюкача с потрохами. Мужик умен, в этом ему не откажешь, но из его догадок пока что ничего серьезного не следует. — Итак, чего тебе от меня надо?
— Саго, ты никак не хочешь меня понять. Расслабься, дружочек, ты же все время в напряжении, так нельзя. Мне от тебя ничего не надо, веришь, ни-че-го. Говорю же, я реалист, вижу вещи в их реальном отображении. А если что и планирую заранее, так только то, что может случиться на каждом шагу и именно в реальной действительности.
— Слушай, — процедил Камерон, — ты меня утомил.
Оператор отправил в рот остаток пирожка и изобразил на лице мрачную ухмылку.
— Я человек терпеливый, дорогой, могу и подождать. Просто мне показалось, что момент твоего торжества неплохо было бы отпраздновать и сделать это можно вместе. Сегодня такой чудесный вечер, правда? Хочется устроить нечто этакое… фантастическое. У меня ведь тоже своего рода праздник, я задумал начать собственные съемки, вот и предлагаю тебе принять в них участие.
— Спасибо за предложение, но я слишком устал.
— Ты расстроил меня, саго, но, как я уже сказал, я терпелив.
— Молодчина, так держать, — хмыкнул Камерон и захромал в темноту.
Над спокойным в этот час морем ярко светила полная луна. Сзади полоса разноцветных огней освещала автостраду, тянущуюся вдоль берега на север, к Канаде.
Камерон остановился и оглянулся. Словно в забытьи, он представил, как береговая линия, расплываясь, сменяется песчаными степями, потом каньонами, потом снова морем, но уже бурным и неприветливым. Вот туда-то, на север, ему и следует податься. Ему четко представилось путешествие в Канаду. Он так явственно видел предстоящий маршрут, как будто держал в руках развернутую карту Северной Америки.
Камерон встрепенулся и снова направился к отелю, белоснежный фасад которого сверкал в лучах прожекторов. Это было похоже на съемочную площадку с прекрасными декорациями, со всех сторон освещаемую мощными софитами.
В окнах второго этажа, где обосновался режиссер, горел яркий свет, значит, он дома, хотя вертолета нет на задней площадке. На минут его охватило чувство ревности. А вдруг этот вертолет носится сейчас над морской гладью, в окна бьется таинственный свет луны, а на сидении откинулась Нина… Ее чувственное дыхание… нет, вскрик удовольствия тонет в грохоте мотора. А Готтшалк… Что же делает он? Доведя Нину до соответствующей кондиции, он растолковывает ей смысл следующей сцены, показывая на примере, как надо целоваться… Господи, нет!
С моря набежал свежий ветерок, и Камерон вздрогнул, прогоняя наваждение. Как же я уязвим, подумал он, как сложна жизнь. Он в последний раз обернулся, словно ища в ночном небе вертолет, и захромал к ближайшей веранде, где был боковой вход в отель.
В вестибюле было пусто. Экран, кинопроектор и складные стулья исчезли, равно как и напряженная атмосфера, нависшая в воздухе во время просмотра. Осталось лишь чувство безумной усталости, от которого он никак не мог избавиться.
Опираясь на перила, Камерон стал подниматься по лестнице. Дойдя до комнаты Нины, он стукнул кулаком в дверь.
Ответа не последовало, и он пошел дальше к своему номеру.
Все там показалось ему совершенно незнакомым. Какая-то абсолютно чужая комната. Он развернул газету и попытался прочесть хоть несколько строчек, но смысл прочитанного ускользал от его сознания. Мысли витали далеко отсюда, невидимой ночной птицей прорезывали воздух над морской гладью, то взмывая ввысь, то камнем падая к поверхности воды. А если вертолет поставить на автопилот, тогда режиссер сможет не только нашептывать слова любви в ушко зачарованной жертвы. Интересно, есть ли в вертолетах автопилот?
В дверь постучали, и на мгновение его охватила радость. Она? Но нет, это была Дениза со своим вечным чемоданчиком.
— Это для конспирации, — улыбаясь, пояснила она. — Но он мне может понадобиться.
Камерон тоже улыбнулся, чтобы скрыть разочарование.
— Теперь ты поняла, почему мне так понравилось новое лицо, которое ты мне сделала?
— Та еще конспирация, — сказала девушка. — Не сразу, конечно, но поняла, не такая уж я дура. Но на ночь грим необходимо снимать, понимаешь? Он испортит тебе кожу, я же знаю, что говорю.
— Ничего, наращу новую. Я живучий.
— Но твое лицо мне нравится, оно тебе больше подходит, если так можно сказать.
— Пока что о нем надо забыть.
Дениза заговорщицки усмехнулась.
— А зачем тебе все это? Ну, я имею в виду риск и все такое прочее.
— Ты же знаешь, на съемках понадобился новый трюкач, а мне нужна была работа и новая внешность. Вот все и совпало ко всеобщему удовольствию.
Господи, как это легко на словах. Но режиссер ведь снял с него грех вранья, он сам представил происходящее как совершенно невинное действо, простое совпадение, непредвиденное стечение обстоятельств. У Денизы уже был готов сорваться новый вопрос, и Камерон, переключая ее внимание на другое, быстро проговорил:
— Кстати, будь осторожна с Готом. Он может разнюхать о наших отношениях.
— Какая разница? — легкомысленно воскликнула она. — Дэлтон хороший парень, но редкий зануда. Представляешь, он решил взяться за меня основательно, даже всучил мне список книг, чтобы расширить мой кругозор и привить вкус к настоящей литературе.
Камерон покачал головой.
— Постарайся понять, Дениза. Рот единственный, кто может мне помочь разобраться в этой неразберихе. Ему известно, что меня ожидает в дальнейшем, он знает сценарий, он близок к Готтшалку, тот делится с ним своими мыслями. А мне это очень важно.
Девушка нахмурила лоб, изо всех сил стараясь вникнуть в его слова. Да, тут ничего не объяснишь, понял Камерон. Как растолковать ей то, в чем сам еще не разобрался?
— Это все очень сложно и запутано. Но я прошу тебя об одном — Рот должен оставаться в неведении о нас с тобой. Запомни это, а в остальное тебе пока не надо соваться. Все образуется само собой.
Хоть бы на самом деле все было так!
Дениза обиженно ухмыльнулась.
— Может, мне начать с ним заигрывать?
— Да нет, просто я хочу, чтобы он был в одной со мной лодке, понимаешь? Чтобы он был на моей стороне.
Она надула губки.
— А как же я? Меня ты хочешь видеть на своей стороне?
— Конечно, — ответил Камерон и подумал о Нине.
— Вот и чудесно.
Но Камерон уже не слышал ее. Он снова стоял на краю мола, сжимая в ладонях лицо Нины, притягивая его к себе. Вот он медленно наклонился к ее губам. Неужели он действительно целовал ее? Или все это ему привиделось в чудесном, упоительном сне?
