Жюль Верн - Таинственный остров
— Айртон, — сказал Сайрус Смит, — вы были великим преступником, но страданиями и раскаянием искупили свои преступления. Вы прощены, Айртон! Хотите теперь стать нашим товарищем?
Айртон попятился.
— Вот моя рука! — сказал инженер.
Айртон подбежал и пожал протянутую ему руку. Крупные слёзы скатились по его щекам.
— Хотите жить с нами? — спросил инженер.
— Мистер Смит, позвольте мне хоть несколько времени пожить одному в корале! — попросил он.
— Как хотите, Айртон, — ответил инженер. — Но скажите, друг мой, если вы так стремитесь к одиночеству, зачем же вы бросили в море записку, которая помогла нам найти вас?
— Я не бросал никакой записки, — ответил Айртон. И с этими словами, поклонившись, он вышел из комнаты.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Беседа. — Сайрус Смит и Гедеон Спилет. — Идея инженера. — Телеграф. — Провода. — Батарея. — Алфавит. — Лето. — Процветание колонии. — Два года на острове Линкольна.
— Бедняга! — воскликнул Герберт.
Юноша подошёл к выходной двери и увидел, как Айртон, скользнув вниз в корзине подъёмной машины, исчез во тьме.
— Он вернётся! — сказал Сайрус Смит.
— Мистер Смит! — воскликнул Пенкроф. — Что бы это могло значить? Айртон не бросал записки в море! Кто же в таком случае бросил её?
Вопрос Пенкрофа был как нельзя более уместным.
— Он сам бросил записку, — ответил Наб, — только несчастный уже тогда был полусумасшедшим и потому не запомнил…
— Правильно, Наб, — подтвердил Герберт, — он сделал это бессознательно.
— Иного объяснения быть не может, — чересчур охотно согласился инженер. — Понятно также, каким образом Айртон мог точно указать местоположение острова: предшествующие события вполне объясняют это.
— Однако, — возразил Пенкроф, — если он бросил записку в море до своего одичания, то есть семь-восемь лет тому назад, то как случилось, что записка совершенно не пострадала от воды?
— Это доказывает только, что Айртон потерял рассудок значительно позже, чем он сам думает.
— Да, это единственное, что можно предположить, — сказал Пенкроф. — Иначе эта история была бы совершенно необъяснимой.
— Да, — рассеянно подтвердил инженер, видимо, тяготившийся этим разговором.
— Но сказал ли нам Айртон всю правду? — спросил Пенкроф.
— Да, — ответил журналист. — Всё, что он нам рассказал, — чистая правда. Я отлично помню, что в газетах был помещён точно такой же отчёт об экспедиции Гленарвана.
— Не сомневайтесь, Пенкроф, — сказал Сайрус Смит. — Айртон говорил правду, ибо он не щадил себя. Когда люди так беспощадны к самим себе, они всегда говорят правду.
На следующий день, 21 декабря, взобравшись на плоскогорье Дальнего вида, колонисты не нашли там Айртона: видимо, он ещё накануне ночью отправился в кораль. Они решили не докучать ему своим присутствием, предоставив времени залечить раны, которые не излечивались дружеским вниманием.
Герберт, Пенкроф и Наб вернулись к своим обычным занятиям. Инженер и Гедеон Спилет возобновили прерванную последними событиями работу по добыванию соды.
— Знаете ли, дорогой Сайрус, — сказал журналист, — что данное вами вчера объяснение происшествия с бутылкой совершенно неудовлетворительно? По-моему, нельзя допустить и мысли, что этот несчастный написал записку и бросил бутылку в море, не сохранив об этом никаких воспоминаний.
— Да я и не думаю, что это он бросил записку, — ответил тот.
— Как, вы считаете…
— Я ничего не считаю… Я ничего не знаю! — прервал его инженер. — Я и это происшествие заношу в список таинственных событий, которые я не в силах объяснить…
— Как ваше спасение, ящик, выброшенный на песок, приключения Топа и так далее? Вы об этом говорите? Да, это действительно загадочно! Найдём ли мы когда-нибудь ключ к разгадке этого ряда тайн?
— Найдём! — решительно заявил инженер. — Найдём, хотя бы для этого пришлось перерыть весь остров до самых глубоких недр!
— Может быть, случай раскроет эту тайну?
— Случай, Спилет? Я так же мало верю в случай, как и в чудеса. Есть какая-то причина всех этих непонятных событий, и я раскрою её! А пока что — будем работать и наблюдать, наблюдать и работать!
Настал январь 1867 года. Летние работы были в разгаре. Герберт и Гедеон Спилет, посетившие кораль, убедились, что Айртон отлично устроился. Он жил в выстроенном для него доме и прекрасно справлялся с уходом за большим стадом. Хотя это и не вызывалось необходимостью, но колонисты решили навещать кораль каждые два-три дня, чтобы не оставлять Айртона подолгу в одиночестве.
Пребывание Айртона в этой отдалённой части острова было полезно и потому, что Айртон, конечно, не преминул бы сообщить обитателям Гранитного дворца о всех интересных происшествиях в окрестностях кораля.
Могло случиться, что о происходящем вблизи кораля событии нужно будет немедленно сообщить в Гранитный дворец. Не говоря уже обо всём связанном с «тайнами острова Линкольна», на горизонте мог появиться корабль, могло произойти крушение на западном побережье, могли, наконец, высадиться пираты.
Поэтому Сайрус Смит счёл необходимым наладить средство быстрой связи между коралем и Гранитным дворцом. 10 января он поделился с колонистами своими мыслями по этому поводу.
— Всё это правильно, мистер Смит, — сказал Пенкроф. — Но как это осуществить? Не думаете же вы провести телеграф?
— Ошибаетесь, Пенкроф, думаю!
— Электрический?
— Какой же другой? У нас есть все необходимые вещества для изготовления батарей. Трудно будет только тянуть проволоку, но и с этим как-нибудь справимся!
— Ну, — заявил моряк, — теперь уж недалёк тот день, когда я на железной дороге прокачусь по острову!
Колонисты тотчас же принялись за дело, начав с самого трудного — изготовления проволоки, ибо если бы здесь их постигла неудача, то всё прочее — батареи и т.п. — было бы ненужным.
Как известно, железо на острове Линкольна было превосходного качества, а следовательно, должно было хорошо вытягиваться.
Сайрус Смит начал с того, что изготовил волочильню — стальную доску с отверстиями разного диаметра, проходя сквозь которые железный прут всё больше утончается, пока не достигнет требуемого диаметра.
Волочильню инженер закалил «сколько было мочи», как он сам выразился, и закрепил неподвижно на столбах, глубоко вкопанных в землю, неподалёку от водопада, силу которого он снова хотел использовать: ему пришла в голову мысль заставить вал сукновальни, приводимый во вращение силой падения воды, протягивать проволоку через волочильню, наматывая её на себя.
