Луи Жаколио - Собрание сочинений. В 4-х т. Том 2. Месть каторжника. Затерянные в океане
В несколько минут приказания адмирала были переданы на все суда эскадры, и, судя по густому черному дыму, вырывавшемуся изо всех труб, можно было сказать, что все командиры потребовали от своих машин самого полного хода, какой только те в состоянии были дать.
Бедный «Фрелон» стал мало-помалу отставать и менее чем через четверть часа оказался далеко позади обеих эскадр. Тогда адмирал приказал послать ему «последнее прости» сигналами.
— Мужайтесь, де Кербрис, и полагайтесь на Божью волю!
— Благодарю! — отвечал доблестный командир «Фрелона». — Я исполню свой долг!
Вскоре обе эскадры совершенно скрылись из виду в густом сумраке тумана, в котором сливалось теперь небо и море.
Говоря о закате солнца, адмирал хотел только определить этим выражением время заката, так как в продолжение всего дня ни один луч солнца не мог пробиться сквозь густую завесу туч и облаков, скоплявшихся на горизонте или проносившихся с поразительной быстротой по небу.
Предоставим теперь обеим соединенным эскадрам соперничать в быстроте с ураганом, заметно усиливавшимся с каждой минутой, стараясь если не совсем уйти, то хоть не быть захваченными в центре циклона, и последуем за покинутым эскадрой «Фрелоном», предоставленным самому себе в такую ужасную непогоду, при условиях, которые не позволяли ему даже рассчитывать на возможность спасения.
Командующий этим небольшим судном лейтенант де Кербрис собрал вокруг себя всех своих офицеров и всех тридцать человек своего экипажа и растроганным голосом произнес простые слова:
— Господа и дорогие мои товарищи, господа офицеры и матросы, вы должны знать, что никогда еще такое мелкое судно, как наше, не выдерживало борьбы с таким страшным ураганом экваториальных морей. Но то, чего не было до сих пор, мы с вами попытаемся сделать, и то, что никому до сих пор не удавалось, быть может, с Божьей помощью, удастся нам… Я уверен, что каждый из вас исполнит свой долг!
Эта речь была покрыта громким дружным «ура» всего экипажа, и каждый стал готовиться постоять за себя и за своих товарищей против страшного тайфуна, быстро приближавшегося с каждой минутой.
Теперь высоко поднимавшиеся волны уже совершенно скрывали от глаз скалы и рифы, которые можно было угадать лишь по клубящейся над ними белой пене. Надо было спешить уйти из этого лабиринта коралловых рифов, так как вскоре отважные моряки потеряли бы всякую возможность различать дорогу.
Командир поспешил переменить курс, чтобы не быть вынужденным убрать все паруса и мачты. Теперь влево от них лежала Суматра, и уйти от циклона или хотя бы не очутиться в его центре почти не было надежды, если не успеть укрыться от урагана за высокими скалистыми заграждениями этого острова, которые несомненно должны были хоть отчасти парализовать действие ветра.
Но на каком расстоянии находились они теперь от Суматры? Накануне видны были очертания высоких горных хребтов этого острова, но затем приходилось идти только по приблизительному расчету, так как солнце ни на минуту не показывалось в течение всего дня. По расчетам командира, они должны были находиться недалеко от этого большого малайского острова, на расстоянии не более девяти или десяти миль, но чтобы пройти их тем ходом, каким шел «Фрелон», требовалось не менее полутора часов, а ураган начинал уже свирепствовать на юго-западе с невероятной силой, надвигаясь прямо на южный мыс Суматры.
Следовательно, необходимо было подойти к острову с западной стороны, чтобы найти хоть какую-нибудь защиту от циклона, который должен был обрушиться на высокие прибрежные горы и громадные леса, расположенные с запада к югу. Что ожидало «Фрелон», который и теперь уже нырял, как пробка, на взбаламученном море, если ему не удастся опередить тайфун? При первом налетевшем шквале урагана его закружит и разнесет в щепки. Но выбора не было, и командир «Фрелона» де Кербрис приказал взять курс на Суматру в надежде попытаться сесть на мель где-нибудь на песчаном берегу отмели в случае, если он не успеет обогнуть остров: все же лучше было хотя бы попытаться спасти экипаж, чем погибнуть всем в открытом море.
Скрепя сердце отважный командир отдал соответствующее приказание, так как, не имея возможности с надлежащей точностью определить свое положение, он был вынужден действовать наугад, полагаясь на счастье.
IV
Мрачное утешение. — Мольбы. — Тысячная доля шанса на спасение. — Авария. — Приготовления к спасению. — Странствования тромбона.ТЕМ ВРЕМЕНЕМ ГРОЛЯР, НИ ЖИВ НИ МЕРТВ ОТ страха, приходил в полное отчаяние, не находя себе места в своей каюте, не внимая даже утешениям Ланжале, который не переставал успокаивать его всеми средствами.
— Полно, старина, зачем убиваться, когда этим все равно не поможешь? И не все ли равно, немного раньше или немного позже придется умереть!.. В конце концов, пожалуй, лучше умереть в море, чем от холеры или оспы… по крайней мере, много скорее… раз, два… хлебнул соленой водицы — и готов! Право, лучшего и более действенного способа отправиться сводить счеты там, в небесах, и придумать нельзя!..
— Сам ад против нас! — жалобно бормотал несчастный сыщик, не обращая внимания на слова своего любимца. — Лишиться всего тогда, когда все удалось на славу…
Как известно, Гроляр не отличался особой храбростью, и страх в такой мере парализовал все его чувства, что даже его лучший друг и любимец терял свое обычное влияние на него в эти минуты. Раздосадованный тем, что слова его пропадают даром, Ланжале прибегнул к энергичным средствам, чтобы заставить Гроляра слушать его.
— Ну хорошо! — воскликнул он. — Раз с тобой нет возможности говорить, так я уйду к себе, и тогда жалуйся себе и скрипи, сколько хочешь; по крайней мере, я не буду раздражаться, глядя на такую мокрую курицу, как ты!
Средство оказалось верным: в том момент, когда Ланжале, употребляя все возможные усилия, чтобы удержаться на ногах, направился к двери, душераздирающий крик остановил его на полпути.
— Ты покидаешь меня в несчастье! Ты, мой единственный друг! — жаловался сыщик, протягивая руки к уходящему и приподнимаясь со своей койки, к которой его заботливо привязал Ланжале, обложив подушками, чтобы сильная качка не сбросила его на пол.
— Я ухожу потому, что из тебя все равно не выбить ни одного разумного слова… Чем жаловаться и причитать без толку, не лучше ли подумать о том, как помочь беде или, по крайней мере, как попытаться спастись, если нам в конце концов придется окунуться носом в эту громадную лохань!
