Галина Черкасова - Абстрактный мир. Трилогия (СИ)
— Картаз Армат, полиция Прэна.
Я мгновенно напряглась и отчего-то опустила глаза, почувствовав себя виновной во всех преступлениях века.
— Антея Тейер.
— Так это вы нашли тело мистера Бонэса на побережье? — спросил полицейский, скрещивая руки на груди.
— Да, я и Элладор.
— Хм… Элладор… Это же дочь адмирала Кольсара, верно? — орк перевел взгляд на Арельсара. Тот кивнул. — Достали они меня своими выступлениями. Каждые выходные ходят с транспарантами и чего-то требуют.
— Что ещё ожидать от этого поколения? — кевт пожал плечами. — Ладно, до встречи. Нам пора.
— Желаю удачи.
— Кто это? — спросила я, когда мы сели в машину.
— Начальник полиции.
— А кто такой адмирал Кольсар?
— Возглавлял флот миротворцев в период Первой Индустриальной, — кевт завел машину, проверил что-то на панели управления. — После ямарского судебного процесса адмирал покинул орден и поселился в горах. Сейчас держит отель под лавиногоны.
Я навострила уши.
— Судебный процесс? А за что его судили?
— Не его, — сухо произнес кевт. — Меня.
Я вся превратилась в слух и ждала продолжения, но Арельсар молча вел машину, кажется, вовсе забыв о моем присутствии. Пришлось смириться с неведением. Доставать кевта я побаивалась.
— Как настроен Совет? — спросила я, решив сменить тему.
— Не так категорично, как раньше. Дезмону удалось повлиять на них. Отчасти.
— А они в курсе, что я исцелила другого орка?
Кевт покачал головой.
— Мы обсуждали с тобой этот вопрос. Никому. Ничего. Не говорить. Даже членам Совета. Они в курсе, что ты не столь радикально настроена против орков, как утверждают СМИ и бульварная пресса, — Арельсар усмехнулся. — У нас должен остаться козырь в рукаве. Пока намекнем на твою крепкую дружбу с Азаром.
— На Прэне нет понятия личной жизни? — я покраснела и опустила глаза.
— Понятие — есть, факта — нет. Как и везде.
— Ты так… просто об этом говоришь!
— Сто десять лет существования дают о себе знать.
Когда мы подъехали к Цитадели, солнце стояло в зените. Арельсар, покружив по забитым до отказа первым десяти рядам парковки, оставил машину рядом с воротами, шарахнув дверью так, что едва не выпало стекло.
Как оказалось, и внутри Цитадели яблоку негде было упасть — у информационных стоек образовалась очередь в три ряда, но Арельсар повел меня через галдящую толпу, бесцеремонно распихивая посетителей.
— Во время моего первого визита здесь вообще никого не было, — удивилась я, когда мы кое-как втиснулись в кабину лифта.
— Время отпусков, — пояснил Арельсар, надолго задержав взгляд на декольте миловидной эльфийки, стоявшей перед ним. — Сейчас вернулись и развели кипучую деятельность.
На тридцать пятом этаже, вершине башен-указательных пальцев, куда нас доставил покряхтывающий лифт, находилась смотровая площадка. Кевт, благодушно пропустив меня вперед, заявил, что у нас ещё есть время насладиться Прэном с самой высокой обзорной точки острова.
Подойдя к стеклянной, прозрачной стене, я схватилась за поручни, почувствовав, как от ощущения высоты тянет ноги. На мгновение закружилась голова, но, совладав с легким приступом паники, свойственным жителям лысых равнин, закинутых на чересчур живописные вершины, я перевела дух и огляделась.
Передо мной во всем своем великолепии лежал Прэн — яркий, живой, бесконечный.
Под башнями протянулся хребет Мироздания, склоны гор которого покрывал изумрудный, хвойных лес, разделенный надвое свинцовой лентой трассы. Даже городка Хатихи не было видно из-за ощетинившихся соснами утесов.
У предгорья трасса исчезала, ныряла вниз, и появлялась уже среди усыпанного камнями поля-кладбища. С востока на запад тянулись ровные прямоугольники теплиц и садов, пастбищ и пасек — на Прэне процветало фермерское хозяйство. Черная громада древнего леса окаймляла остров с востока, и где-то там, на одной из низкорослых гор, крепко держал университетский замок старый, каменный дракон.
Я улыбнулась, впервые осознав, что влюблена в этот цветной, живой, свежий мир.
Подумать только! Где-то за океаном, за молчаливыми пиками Гера Фазы, воняет убогая, сморщенная Глирза, и там, вдыхая грязный, серый воздух живут люди, большинство из которых никогда не увидит этих величественных, зеленых гор…
… меж скал которых живет сама Тьма.
Я отступила на шаг назад, ощутив острый укол страха.
— Что-то не так? — спросил Арельсар, стоявший рядом.
— Я боюсь, — призналась я, не отрывая взгляд от окна.
— Чего?
— Себя. Что, если я ошибусь? Что, если всё это уничтожат? Может, они правы и мне не стоит…
— Антея, только если ты вступишь в орден, мы сможем оградить тебя от серьезных ошибок и чужого влияния.
«И это будет оружие Миротворцев».
В зале Верховного Совета, находившегося под куполом одной из башен, для проведения вступительной беседы собрались главные лица ордена. Хотя меня мало интересовало политическое устройство государства свободы и единства, я не поленилась узнать кое-какие факты: Совет при Главе ордена, Архонте, коим являлся Дезмон, состоял всего из пятнадцати уважаемых персон, одни из которых являлись министрами при Правительстве, другие входили в Сенат, а третьи заслужили свои кресла некими великими деяниями. Никого из этих высокопоставленных разумных, кроме Дезмона, я лично не знала, поэтому здорово нервничала и украдкой поглядывала на Арельсара, но тот сохранял каменное выражение лица и игнорировал мои приглушенные, страдальческие вздохи.
Полукруглый зал Совета оказался настолько огромным, что, едва мы переступили порог, как я тут же почувствовала себя совсем мелкой и ничтожной посреди этого великолепия.
Арельсар по-негурски поклонился членам Совета, которые в ответ нестройно закивали головами. Я же, отвесив довольно неуклюжий поклон, уставилась на Дезмона, который сидел во главе овального стола, сцепив тонкие пальцы в замок, и безучастно переводил взгляд с одного советчика на другого.
Когда мы устроились на отведенных местах, двери закрыли, и в зале воцарилась тишина. Все смотрели на меня.
Я опустила глаза.
— Так как сейчас мы обсуждаем вопрос не совсем политического характера, давайте не будем придерживаться формальностей, — Дезмон говорил холодно и отстраненно, причем он единственный сосредоточил свое внимание на Арельсаре, который возился на стуле, пытаясь завязать висевший на шее галстук. Со стороны казалось, что кевт хочет себя придушить.
