Радик Соколов - Наездник
Небольшая настороженность гостьи, вызванная поначалу присутствием молоденького незнакомца — племянника, как его представила хозяйка, вскоре рассеялась и беседа протекала вовсе непринужденно.
— Как же вы там существовали, Шурочка, — всплеснула руками Елена Николаевна, вспоминая трагическую минуту расставания на перроне вокзала.
— Ужасно, матушка. Стояла там и чувствовала будто что-то порвалось внутри, а в душе такая, знаешь, чернущая злоба закипает на всю нашу несправедливость…
— Ну ты сдержалась, голубушка, не выплеснула правду из себя? — Цокнула языком собеседница, прерывая фразу. — Так и нечего сейчас об этом и вспоминать. Лучше расскажи, как там все устроилось.
— Так я и повествую, в простонародной манере, для лучшего понимания обстоятельств. — Шурочка в самом начале переговоров еще с опаской смотрела на Павлика. — Доктора — то наши, непутевые, почти вовсе голые выбежали. Никак на месте устоять не могут. То подпрыгивали, то приплясывали — холодно ведь все-таки. Потом и бабы притоптывать принялись. Тут нас начальник вокзала к себе скопом и пригласил. Так что двинулись мы в кабинет этаким гарцующим табором. Хорошо хоть деньги и документы у нас у всех на руках. Сжалился, видать, Сергеич, выписал. Спасибо ему. Хороший человек оказался. Начальник над вокзалом тоже вошел в наше бедственное положение. Разрешил в зале ожидания несколько дней ночевать, пока пассажирский поезд на столицу будет. Он же и с билетами поспособствовал, добрый человек. По-божески за билеты-то взял. Всего три цены. Сам, ведь в кассу бегал. Как тут меньше взять. Не по чину выйдет.
— Ловко, — кивнула хозяйка. — Доктора наши тоже сюда прибыли?
— Повезло им. В зале еще не попавшие на поезд раненные оставались, а с ними — девочки — сестрички. Они то их и надоумили сходить в госпиталь. Там как раз банду воров разоблачили. Расхищали общенародную собственность целой бригадой. Лекарства, вещи, продукты на толкучке продавали, гады. — Рассказчица глотнула с удовольствием горячий чаек. — Всех желающих на работу приняли. В нужный момент появились. Начальницей госпиталя совсем молодая девка, Евгения Андреевна, но деловая, просто жуть. Наши ее очень хвалили, говорят шибко головастая.
— Как ты добралась? Куда устроилась на работу?
— О дороге говорить нечего. Все голодные, холодные, злые. Одним кипяточком питались. Тяжко пришлось. Хорошо, что скопом ехали, а то уж не знаю, как добралась бы. А когда приехала, то, по старому знакомству, меня на старую должность в институт акушерства и гинекологии вернули. Старшей в дородовое определили, помнишь ведь где я работала. Место тихое, спокойное. Народ молодой, капризные редко случаются.
— Матушка, ответь мне на такой вопросик, — Елена Николаевна поближе склонила голову к собеседнице. — В непростой ситуации там помочь могут?
— Отчего не могут. С удовольствием. Только случай должен быть не сильно выдающимся, — Гостья указа пальцем на живот. — Иногда и отказаться могут. Это кто у нас такой неловкий да неосторожный? Племянник? — Шурочка кивнула головой в сторону неожиданно зардевшегося паренька. — Ну ничего, научится еще. Какие его годы.
— Хозяйка скорбно стала кивать головой. — Молодежь нынче. Никакого удержу не знает. Не то что мы.
— Мы? — Гостья на мгновенье задумалась и прыснула, — это ты о тех молодых годах, когда нас с тобой обобществили товарищи по театральному цеху? Движение суфражисток — помнишь?
— Тише, тише, замахала руками Елена Николаевна. — Ты мне молодого человека испортишь.
— Сама-то как, — свернула со сколькой темы Шурочка.
— В театр вернулась. Мы новую пьесу как раз читаем. Очень интересную. Сказку для взрослых. Племянничек режиссеру предложил, ну и тот не смог отказать.
— Что, молодой человек не только шалун, но и большой писатель? — Откровенно заулыбалась медсестра.
— Великий! — подхватила смешливая подруга. Нет, конечно, все как обычно. Мальчишка мой перевел, потом все вместе чуть адаптировали. Наш главный режиссёр согласился взять бремя авторства на себя и готова пьеска. Ничего так выходит. Весело.
— Молодцы. Когда премьера.
— Да на днях. Я тебе контр марочку сделаю.
— Спасибо, а я с Анзором переговорю. Вот кто настоящий волшебник. В жизни такую легкую руку не видела. Одна слабость у человека — уж слишком больных жалеет. Боюсь, перегорит скоро.
— Проводив подругу, Елена Николаевна опустилась в кресло. — Дурак все-таки наш с тобой благодетель. От такой вещи отказался. Тут тебе и музыка, и песни замечательные, а боязно ему стало.
— Почуял что-то. Теперь без нюха в кресле не усидеть, — устало промямлил вымотавшийся Пашка. — Хорошо хоть сказка про летающего пионера подошла. Я уж волноваться стал.
— Дурацкая сказка. Про бюро добрых услуг. — Артистка фыркнула. — Ну мерзость же.
— Зато песенки добрые. Про утят, да ежиков. Что еще надо юному зрителю. Спасибо что хоть в детскую редакцию Вас устроил и в театре роль дал.
— Да… Веселой черепахи. Спасибо. «Я на солнышке лежу».
— Теть Лен, я, вроде, нашел себе подвальчик. Недалеко отсюда. Денька за два мы с моими хлопцами там все в порядок приведем и можно будет съезжать.
Помолодевший и слегка отъевшийся Курт двигался на встречу с девушкой. По улицам он ходил уже безбоязненно, вооруженный запиской, написанной дрожащей рукой: — «Мин русский плохо говори. Дворник. Прописан. Адрес…». В руке он сжимал скромный букетик первых весенних цветов. Находился буржуин в самом радужном настроении. Душу его наполняло ожидание любви. Он надеялся влюбить в себя барышню, правда на чем основывалась его уверенность в собственных силах он и сам бы не смог объяснить. Душа его пела. Взор старался замечать только хорошее. Никакая уличная грязь не касалась его, даже лужи робели перед его летящей походкой. Вот добрый человек с ласковой улыбкой подает милостыню, благородному инвалиду. Тут строгий учитель, замер растерявшись оттого, что нет поблизости того, на ком можно было бы сорвать свое плохое настроение. Вот симпатичная женщина, с ласковой улыбкой на лице за руку тянет непослушного карапуза. Как же хорошо. Какие счастливые минуты. Бурными волнами в сердце хлынуло счастье. Мир. Только сейчас он это окончательно осознал. Ничто, в жизни не могло быть хуже, чем война.
Надо сказать, что попросил его пойти на свидание Женька, перепоручивший полученное задание. Договаривались они минут двадцать, восполняя незнакомые слова жестами и мимикой. Женька был уверен, что передал задание в точности. Курт тоже этом не сомневался. В его задачу, со слов Женьки, входило сходить на свидание с девушкой и постараться влюбить ее в себя до абсолютного беспамятства, поскольку шеф занят, а дело крайне важное.
