Барсум атакует - Геннадий Петрович Авласенко
– А в чём тогда? – поинтересовалась Глория.
– Беда в том, что оставил тебя без главного блюда!
– Главное блюдо для меня – вот!
Глория, высвободив руку, указала на широкую вазу с фруктами.
– А мясные блюда… я их как-то… не особенно уважаю…
– Утешаешь? – мрачно буркнул Свенсон.
– Да нет, так оно и есть! И знаешь что?
– Что?
– Давай лучше выпьем!
Впервые Глория сама предложила это, и Свенсон, торопливо наполнив бокалы, поднял свой.
– Я пью за тебя, Глория!
– А я – за тебя, Алаф!
Они выпили, и Свенсон вновь торопливо наполнил бокалы.
– Знаешь, я уже совсем пьяная! – Глория засмеялась. – А ты всё наливаешь и наливаешь! Ты, видно, специально меня спаиваешь. Интересно только, с какой целью?
На взгляд Свенсона, пьяной Глория совсем даже не выглядела. Она только раскраснелась немного… да и глаза как-то подозрительно блестели. Впрочем, всё это было ей даже к лицу.
– И я, кажется, догадываюсь, что это за цель! – добавила Глория тихо и на удивление серьёзно. – И знаешь, я не против…
Ничего ей на это не отвечая, Свенсон осторожно взял узенькую ладошку женщины в обе свои. Потом, поднеся ладонь Глории к своим губам, принялся целовать тонкие её пальчики, медленно, по очереди, ни одного из них не пропуская. Потом он стал целовать её ладонь…
– Не надо! – еле слышно прошептала Глория, не отнимая руки. – Ты же просто так это… хоть я понимаю…
– Что ты понимаешь? – прошептал Свенсон, продолжая целовать её руку. – Ничего ты не понимаешь!
– Тебе просто одиноко… как и мне… А так… я же тебе совсем не нравлюсь!
– Ты мне нравишься! – вновь прошептал Свенсон и, наклонившись, стал целовать Глорию в шею. – Ты мне очень нравишься, правда!
– Я тебе не верю!
И вдруг, обхватив Свенсона за шею обеими руками, Глория сама принялась покрывать его лицо торопливыми поцелуями.
– Не хочу ни о чём думать! – шептала она при этом. – Ни о чём не хочу думать сейчас! Пусть будет, как будет… мне с тобой так хорошо… спасибо тебе за это!
– Это тебе спасибо!
Руки Свенсона уже срывали с Глории одежду, торопливо и почти грубо… а она, дрожа всем телом, сама помогала ему в этом. А потом срывать стало нечего…
Свенсон поднялся из-за стола, повалив при этом стул и даже не заметив этого. Он смотрел на Глорию, стоящую перед ним, и она тоже смотрела на Свенсона испуганными, широко раскрытыми глазами.
– Видишь, какая я послушная! – прошептала Глория, тщетно пытаясь улыбнуться. – Я никогда не была такой… ни с кем не была… и я… Мне страшно, понимаешь? Не делай мне больно…
– Маленькая моя!
Свенсон ощутил вдруг, как какой-то сухой колючий комок подкатил к горлу, да так, что даже дышать стало трудно.
– Я буду нежным тобой, – прошептал он, подхватывая Глорию на руки, и женщина сразу же крепко к нему прижалась. – Я буду очень нежным… тебе не о чем волноваться…
Глория ничего не ответила. Она лишь ещё крепче прижалась к Свенсону, а он, осторожно ступая, понёс её в сторону спальни.
Дверь спальни, «узнав» хозяина, послушно и совершенно бесшумно раздвинула створки, пропуская их. И всё же, чтобы пройти в спальню с Глорией на руках через довольно узкий дверной проём, Свенсону пришлось повернуться боком. Потому он не сразу увидел то, что ожидало его в спальне…
А там, в кровати, лежала какая-то совершенно незнакомая Свенсону женщина, лежала и молча смотрела прямо на него. И Свенсон тоже ошеломленно уставился на незнакомку.
Женщина в кровати была очень молодой и очень красивой… во всяком случае, она была куда красивее Глории. Волосы незнакомки, густые и пышные, да ещё и с золотисто-медным отливом, в красивом беспорядке рассыпались по подушке, большие, небесного цвета глаза смотрели на бывшего космодесантника с какой-то непонятной иронией.
– Ну, что же ты, Алаф? – нежно и, одновременно, с непередаваемо капризной интонацией в голосе промурлыкала женщина. – Ведь знаешь, что жду, а сам всё не идёшь и не идёшь!
Скорее всего, Глория до этого самого момента и не подозревала, что в спальне, кроме их двоих, ещё кто-то находится. Услышав голос женщины, она вздрогнула и повернула голову в её сторону.
– Всё в порядке, милочка! – обратилась женщина в кровати уже непосредственно к Глории. – Просто Алаф решил сегодня организовать для меня, так называемый, групповой секс, вот почему ты здесь! Он большой озорник, этот Алаф… впрочем, я сама попросила его об этом сегодня утром! Никогда ещё не участвовала в групповом сексе. А ты, милочка?
Женщина откинула в сторону одеяло, и оказалась, что она тоже полностью раздета. И это было тем более удивительно и непонятно, что нигде рядом не было видно никакой одежды. Впрочем, одежда могла находиться сейчас под одеялом. Или под кроватью.
Обнажённую фигуру незнакомки тоже можно было отнести к настоящему эталону женской красоты, но Свенсону было сейчас не до эталонов. Молча и как-то очумело смотрел он на женщину в кровати, и Глория тоже пристально на неё смотрела. Они словно окаменели оба…
А женщина, ничуть не стесняясь собственной наготы, закинула вдруг руки за голову и сладострастно потянулась всем своим безукоризненно прекрасным телом.
– Ну и долго мне ещё ждать, Алаф?! – прошептала она призывно. – Или ко мне, любимый! Иди же, ну!
И тут только Глория, словно опомнившись, выскользнула из рук Свенсона и выбежала из спальни. Свенсон бросился следом, а в спину ему слышался громкий издевательский смех незнакомки.
– Глория!
А Глория уже торопливо одевалась в углу зала.
– Не смотри на меня! – увидев Свенсона, выкрикнула она дрожащим голосом. – Отвернись сейчас же!
– Глория, я… – Свенсон остановился посреди зала. – Я сейчас тебе всё объясню…
– Отвернись, я кому сказала!
Накинув, наконец, на плечи кофточку и даже не застёгивая её, Глория кинулась к выходу. Там, ухватив плащик за полу, рванула его к себе изо всей силы.
– Подожди, Глория!
Подбежав к Глории, Свенсон схватил её за руку… точнее, сделал такую неудачную попытку…
– Не прикасайся ко мне!
Обернувшись в сторону Свенсона, Глория держала перед собой плащик, словно щит.
– И не надо мне ничего объяснять! Не надо пытаться убедить меня, что ты впервые видишь эту женщину!
– Но это и в самом деле так! Я тебе клянусь!
Слова Свенсона прозвучали не совсем убедительно, вернее, совсем даже неубедительно они прозвучали. И осознав это, Свенсон замолчал и лишь молча смотрел, как Глория, точнее,
