Лето на чужой планете (СИ) - Михеев Александр

— Отец жалуется на тебя, Ал.

Я не стал отпираться.

— Он сам виноват, пастор Свен! Я только…

Пастор улыбнулся.

— Бегал к учителю? Говорят, ты часто бываешь у него.

Я замялся, подбирая слова для оправдания, но пастор положил мне ладонь на плечо и продолжил:

— Нет ничего плохого в том, что ты тянешься к знаниям. Любопытство заложил в нас Создатель. Лишь бы оно не было праздным.

— Я просто хочу учиться! Не всем же быть фермерами.

Пастор весело рассмеялся. На его круглых, гладко выбритых щеках появились детские ямочки.

— Знаешь, ещё неделю назад я бы с тобой не согласился. Простым людям нужна простая жизнь. Несбыточные мечты отравляют душу. Так я сказал бы тебе неделю назад.

— А что вы скажете сейчас? — осторожно спросил я.

Задумчиво глядя на верхушки яблонь, пастор Свен почесал жирный подбородок. Потом перевёл взгляд на меня.

— Скажи, Ал, почему тебе так не нравится простая жизнь? Ты же знаешь, что всё живое создал Господь. Ему радостны любые проявления жизни.

Я почувствовал, как мои уши покраснели от злости. Сколько можно разговаривать со мной, как с несмышлёным ребёнком? Сначала папаша, теперь — пастор. Хотите знать правду? Пожалуйста!

Я подобрал камень и подбросил его вверх. Камень сочно шмякнулся о землю.

— Пастор Свен, а вы знаете, почему камень падает?

Лицо пастора вытянулось, он задумался.

— Всё в этом мире происходит по воле Создателя.

Я вздёрнул подбородок.

— Учитель Интен говорит, что камень падает потому, что его притягивает планета. А почему солнце висит в небе?

Пастор весело улыбнулся.

— Солнце — это звезда, Ал. Оно очень далеко от Местрии и гораздо больше её. Как видишь, я тоже кое-что знаю.

Пастор развернулся на пятках, снова заложил руки за спину и, насвистывая, направился к калитке. Легонько толкнул её толстыми пальцами, послушал скрип и сказал с непонятной улыбкой:

— Для Местрии наступают новые времена. Значит, ей понадобятся новые люди. Не такие, как мы.

Когда мы с пастором вернулись в дом, мама и Норма уже накрывали стол. На праздничной скатерти были расставлены расписные глиняные тарелки. Ложки мама тоже положила не простые деревянные, а узорчатые, купленные на ярмарке.

Подобревший папаша втолковывал Грегору, как разводить водой свиной навоз для подкормки винограда. В прошлом году Грегор развёл подкормку слишком густо — понадеялся на дождь. Несколько лучших кустов возьми, да и засохни. Папаша полдня гонялся за Грегором с оглоблей. Но не догнал.

Норма торжественно внесла глиняную супницу, над которой поднимался густой душистый пар. Суп из сладких рожков, ну надо же! Мама готовит его только по большим праздникам. Рожковое дерево в саду не растёт, хоть тресни. Приходится собирать рожки в лесу, наперегонки с птицами.

Наконец, все расселись. Пастора Свена, конечно, усадили на лучшее место во главе стола. Обычно там сидит папаша. Но сегодня ему пришлось ютиться на лавке, рядом с Грегором.

Пастор принял торжественный вид. Все примолкли, только Норма что-то возбуждённо шептала Грегору на ухо. Но мама бросила на неё такой взгляд, что болтунья аж поперхнулась. Да, непросто ей будет в нашем доме.

Пастор сложил руки на груди и произнёс:

— Поблагодарим Создателя за жизнь, которую он нам подарил,

За воздух, которым дышим,

За пищу, которую едим,

И за детей, которые будут нам опорой в старости.

Я подумал, что за пищу куда логичнее поблагодарить маму, ведь суп варила она, а не Создатель. Да и меня, если уж на то пошло — это я прошлым летом собирал сладкие рожки. Но выпендриваться не стал, только опустил голову так низко, что чуть не уткнулся носом в тарелку.

Пастор закончил молитву и поднялся, держа в руке бокал вина. Само собой, мы все тоже встали.

— Дорогие Юлий и Ани! Радостно видеть, как процветает ваша ферма, как зеленеют ваши поля и виноградники. Но всего отраднее видеть, как растут ваши дети. Грегор — совсем взрослый, настоящий мужчина! — пастор кивнул в сторону брата. — Ал — уже не подросток, а юноша. Их дороги только начинаются. Может быть, они будут не такими, как наши — на всё воля Создателя. По твоей просьбе я поговорил с Алом, Юлий! Он разумный юноша и серьёзно смотрит на жизнь. Я думаю, что ему надо учиться — из этого выйдет толк.

Глава 5

Если вы думаете, что после слов пастора папаша угомонился — вы сильно ошибаетесь. Отец не из тех, кто отступает перед такими пустяками, как мнение окружающих. Словами его не проймёшь, кто бы их ни говорил.

Только теперь он решил действовать не запретами, а хитростью. На следующее утро, ехидно улыбаясь, он вручил мне две корзины.

— Пастор сказал, что ты серьёзный и ответственный юноша, Ал. Я с ним согласен. Значит, ты понимаешь, что благополучие фермы зависит от труда каждого из нас. Если виноград пропадёт — нам будет нечего продать на осенней ярмарке. А ведь тебе теперь надо покупать книги и тетради. Да и новые ботинки не помешают на следующий год. Собери две корзины улиток, и можешь спокойно идти в школу — я тебе слова не скажу.

Задумка отца была понятна. Он решил, что рано или поздно мне надоест такая жизнь, и я сам брошу учёбу. А может быть, ждал, что я сбегу с виноградника. Тогда у него будет повод пожаловаться всем, что я никчёмный лентяй.

Только он просчитался — я твёрдо решил, что такой радости ни за что ему не доставлю. Не один папаша у нас в семье упрямый. И всё-таки, почему он так взъелся на учёбу? Тем более что платить за неё не надо. Чтобы отец отказался от бесплатной пользы — я такого не припомню.

Я приветливо улыбнулся отцу и сказал:

— Хорошо, па, конечно. Постараюсь управиться к обеду.

Потом, как ни в чём ни бывало, подхватил корзины и, весело насвистывая, направился со двора.

В спину полетел хриплый яростный кашель. Он показался мне слаще любой музыки.

Но едва я завернул за угол, как припустил со всех ног и бежал до самого виноградника. Шутка сказать — набрать две корзины улиток до обеда! В прежние времена я бы и к вечеру не управился. Впрочем, был у меня один план.

Галопом добежав до нашего участка, я стянул рубаху, расстелил её на земле и принялся стряхивать улиток прямо на ткань. Получалось куда быстрее, чем собирать их руками по одной. Дочиста обобрав лозу, я высыпал улиток в корзину и тут же переходил к следующему кусту. Кое-где с кустов вместе с улитками падали листья и неспелые грозди. Но на такие мелочи я уже внимания не обращал.

Через час корзина была полна. Я оттащил её в сторону, пару раз глубоко вздохнул, выругался и сразу же принялся наполнять вторую. Дело шло помедленнее — я изрядно устал. Но все шансы набрать две корзины до обеда у меня были.

Со второй корзиной я покончил, когда время уже подходило к полудню. Солнце жарило, словно в последний раз. На севере собирались высокие кучевые облака. Летучие мыши со свистом проносились над самой землёй — верный знак, что вечером будет дождь.

Я немного передохнул и собрался идти домой. Тащить две полные корзины было чертовски тяжело, да и рука всё ещё побаливала. Тогда я отыскал крепкую суковатую палку, повесил на неё корзины, а палку взвалил на плечи. Так дело пошло полегче. Хорошо было бы обмотать палку какой-нибудь тряпкой. Но не снимать же ради этого штаны — вдруг кто встретится по дороге.

И точно! Как вы думаете, кто мне попался? Разумеется, дядька Томаш! Только в этот раз он не спал, а сидел под виноградными кустами и посасывал настойку из бутылки.

— Здравствуйте, дядька Томаш! — вежливо сказал я и собрался быстренько проскочить мимо, но он махнул рукой.

— Ал! Присядь, передохни! Хочешь воды?

Он приветливо протянул мне бутылку, потом спохватился и спрятал её за спину. Судя по всему, он успел изрядно набраться.

— Извините, дядька Томаш! Я спешу — мне ещё в школу надо успеть.

Он покачал седой головой.

— Все куда-то торопятся! У всех дела, заботы. А я вот никуда не спешу. Куда можно спешить на этой чёртовой деревяшке, пропади она пропадом? — горько сказал он и со злостью топнул протезом.