Александр Бахвалов - Нежность к ревущему зверю
– А нас для чего отзывают, не спросили?
– Чернорай разговаривал, а он, сам знаешь, человек военный, – улыбнулся Костя Карауш. – Начальству вопросы не задает.
Взлетели, как обычно, во второй половине дня.
Через двадцать пять минут после взлета, когда самолет вышел из зоны связи с аэродромом, Костя Карауш доложил:
– Командир, разрешили третий эшелон набирать, девять тысяч.
Его перебил Углин:
– Подождите, подождите… Командир! Алексей Сергеевич!
– Ау!
– Вот какой вопрос: мы сейчас где находимся?
– Булатбек, уточни.
Связанные самолетным переговорным устройством (СПУ), все на борту слышали каждое слово, к кому бы оно не относилось.
– Подходим к городу Перекаты, – начал Саетгиреев, – удаление от места взлета…
– Сколько мы ушли? – торопил Углин. – Что-то у нас непорядок.
– Удаление – двести пятьдесят километров.
– Так, двести пятьдесят, – голос Углина звучал тревожно. – Значит, если верить топливомерам…
– Так – сказал Лютров, чуя недоброе.
– …У нас топлива сейчас… восемнадцать тонн. И уходит очень быстро.
– Что вы, ребята? – Лютрову было чему удивиться: перед вылетом на борту находилось около шестидесяти тонн.
Но по диктующему голосу Углина Лютров понял, что ведущий не только старается быть точным в подсчетах, но и требует, чтобы к его словам отнеслись серьезно.
– Впечатление такое, – продолжал он, – что с одной стороны, с левой…
– Так.
– …с левой уходит топливо. Очень быстро.
– Так.
– Кроме седьмых баков, – добавил бортинженер Тасманов.
– И расходный тоже уменьшается. Поэтому…
– Ну и шутки у вас, Иосаф Иванович, – невесело сказал Костя Карауш.
– Увы, Костя, это не шутка… Так вот насчет эшелона… Может быть… До Перекатов сколько?
– А сядем мы там? – Чернорай понял, куда клонит ведущий. – Булатбек, сколько там полоса?
– До Перекатов триста. Полоса…
– Запасной аэродром у нас какой? – опять спросил Углин.
– Полоса в Перекатах две… да, две тысячи метров.
– Давайте тогда обратно вернемся, – сказал Тасманов.
– Погодите. От места взлета сколько ушли? – спросил Углин.
– Двести пятьдесят.
– Тогда погодите разворачиваться, лучше идти на Перекаты.
– Булатбек, в Перекатах что за аэродром? – спросил Лютров. – Я там не был.
– Новый аэропорт, бетонная полоса. Я был на нем.
– Костя, запроси погоду Перекатов, быстро, – сказал Лютров.
– Понял: погоду Перекатов.
– Восемнадцать тонн, – сказал Лютров, – это, братцы, надо снижаться уже.
– Да, надо снижаться, – отозвался Углин. – И садиться в Перекатах. Что-то с топливом…
– Сколько до Перекатов, Булатбек? – спросил Лютров.
– Около двухсот пятидесяти, командир.
– Надо снижаться, – сказал Тасманов.
– И обратно двести пятьдесят?
– Обратно уже больше, – сказал Чернорай.
– Командир, погода в Перекатах ясная, слабая дымка.
– Ну хорошо, – сказал Лютров. – Булатбек, давай на Перекаты настраивайся.
– Чтобы не возвращаться, – сказал Чернорай.
– Хорошо, – сказал Лютров. – А как же вес? Если мы будем рассчитывать, что у нас восемнадцать тонн, а на самом деле вес будет большим? Как мы будем себя чувствовать на этой полосе?
– Ничего, – отозвался Тасманов.
– Что ничего? Ты уверен, что топливо действительно уходит?
– Я грешил на приборы, но они работают.
– Значит, так, – сказал Углин. – Топливо у нас уходит с левой стороны, правая показывает правильно.
– Так.
– Вот и по расходному баку видно…
– Так.
– Поэтому…
– Так.
– …если мы ошибемся…
– Так…
– …и у нас в Перекатах вес будет максимальный…
– Так.
– Сейчас я вам скажу… Сто, около ста двадцати восьми тонн. Ничего страшного не будет. А если мы не ошибемся, упадем без керосина.
– Хорошо, верно.
– Давайте прямо на Перекаты.
– Булатбек, какие машины там садятся?
– АН-24, ИЛ-14. Полоса хорошая.
– Ну, добро, пошли на Перекаты. Давай, Булатбек.
– Сейчас, командир, готовлю. – Саетгиреев разворачивал карту.
– Костя?
– Да?
– Свяжи Славу с Перекатами, быстро. Слава?
– Да?
– Докладывай, что идем к ним аварийно.
– Понял.
– Слава, работай, – сказал Карауш.
– Понял. На какой станции?
– На обеих.
– Понял, на обеих… Я – 0801, я – 0801, у меня на борту непорядок, буду садиться у вас, доложите возможность посадки…
Сквозь шум с земли донеслось:
– Перекаты-один, Перекаты-один… Вас понял, посадку разрешаю.
– Вас понял. Повторяю: посадка аварийно, возможно – с ходу, обеспечьте полосу… Возможна посадка с ходу…
– Перекаты-один, Перекаты-один… Вас понял; посадка с ходу.
– Алексей Сергеевич, – сказал Углин.
– Ау!
– Крен ощущаете в правую сторону?
– Да, есть.
– Значительный?
– Нет, не очень.
– Когда будет значительный, скажите. Сколько до Перекатов?
– Двести. Ровно, – сказал Булатбек.
– Что, пора снижаться? – спросил Лютров.
– Подожди, – сказал Чернорай.
Его перебил Углин:
– Алексей Сергеевич, сейчас магистральный топливный кран перекрыт, будет крен, возможно, значительный…
– Хорошо, понял. А слева продолжает убывать?
– Да.
– Здорово?
– Костя, надо передать на наш аэродром, что мы аварийно садимся в Перекатах.
– Наш не слышит уже. Я через Перекаты с ним свяжусь. Слава, работай с землей.
– Я – 0801… Вас понял, снижаюсь… Курс 135? Повторите! Понял, курс сто тридцать пять… Леша, занимай пять тысяч, курс сто тридцать пять.
– Понял.
– Командир, левы двигатели могут остановиться, – сказал Тасманов.
– Левые могут встать? Без топлива?
– Правые, а не левые, наверно, – сказал Чернорай.
– Левые, левые! – крикнул Тасманов.
– Горючее-то у нас держится на левой стороне? – У Чернорая были свои выводы после всего услышанного.
– Ушло с левой!
– Уходит с левой, – уточнил Углин.
– Командир, – сказал Карауш, – курс сто тридцать.
– Встанут так встанут, – сказал Чернорай, – на двух дойдем.
– Может, их прибрать, Алексей Сергеевич? Чтобы керосин не уходил?
– Прибрать?
– Да, левые двигатели, А то не дойдем.
– Сейчас рано, – сказал Чернорай, – мы провалимся.
– Как же мы пойдем на этой высоте на двух? – сказал Лютров.
– Ну, хотя бы один?
– Один можно. Убирайте… Слава, сними обороты с первого.
– На малый газ, – сказал Тасманов, – поставьте первый на малый газ.
– Сколько до Перекатов, Булатбек?
– Сто тридцать.
– А ближе аэродрома нет? – спросил Углин.
– Ближе нет. Самый ближний.
