Исуна Хасэкура - Волчица и пряности. Том 11
— Ну… мне кажется, тебе можно не переживать так уж сильно, даже если чувство долга и сострадание так глубоко в тебе сидят.
Эти слова привели лишь к тому, что Хоро взглянула на Лоуренса с отвращением, будто говоря: «Ты что, совсем не понимаешь, пока я вслух не скажу?»
— Пфф. Я всего лишь невежественная волчица. Я даже не могу прочесть эти… слова.
Аа, значит, он был прав… она просто волновалась, что не может внести своего вклада. Проснуться и увидеть, что Лоуренс сидит за столом и работает, — должно быть, для нее это было как пощечина.
— Ну, если дело только в этом, то кое в чем ты можешь помочь.
— ?
Лицо Хоро расслабилось, она с нетерпением посмотрела на Лоуренса. Он улыбнулся и продолжил:
— Почему бы тебе не поучить их выращивать хлеб?
Его шутка, похоже, ударила Хоро настолько сильно, что волчица даже не знала, рассердиться или нет. Ее лицо наполнилось смесью чувств, потом она надула щеки и отвернулась.
— Я серьезно. Даже крохотному кусочку твоей мудрости эти люди будут благодарны. В конце концов, некоторые из них даже не знают, что такое овечий загон. Тебе же есть чем поделиться с ними, да?
И потом добавил еще одну фразу:
— А чем счастливее они станут, тем больше денег я смогу заработать.
Хоро повернулась к нему с таким лицом, будто вот-вот расплачется. На лице этом было написано: «Ты чересчур хитрый».
— Эм… ээ…
— Да ладно тебе, ты думаешь много лишнего. Тебе ведь есть что им дать?
Эти слова Лоуренс произнес с улыбкой. Хоро задумчиво прикрыла глаза и нахмурилась; уши под капюшоном подергивались. Все же у нее очень обостренное чувство ответственности, подумал Лоуренс. Она слишком разумна, чтобы это шло ей на пользу. Отвернувшись, он все с той же улыбкой принялся разглядывать птичек в небе. И тут —
— Господин Лоуренс.
Услышав, что кто-то зовет его издалека, Лоуренс повернулся к деревне.
— Господин Лоуренс.
Оказалось, его звал старейшина.
— Аа, простите, мой перевод еще не —
— Нет, нет! Я здесь не из-за этого. Мне очень жаль, что приходится тебя беспокоить другими делами, когда тебе уже приходится помогать нам с переводом, но я хотел бы спросить твоего совета еще кое о чем…
— Спросить совета?
Лоуренс изо всех сил пытался скрыть возбуждение; он догадывался, что речь о еще какой-нибудь проблеме с распределением имущества среди жителей. Он покосился на Хоро; та сидела с совершенно равнодушным видом.
— Что ж, если я могу чем-то помочь, я с радостью.
Наплевательское отношение Хоро вызвало у него улыбку; увидев эту теплую улыбку и услышав ответ Лоуренса, старейшина немного успокоился.
— Я очень, очень тебе благодарен. По правде сказать, в последнее время у нас таких проблем все больше, и я надеюсь, что ты одолжишь мне свою мудрость…
— Мою мудрость?
Лоуренс вновь улыбнулся; старейшина с утомленным видом принялся объяснять.
* * *Лоуренс в раздражении повесил голову, глядя, как много еще текста осталось нанести на грифельную дощечку по сравнению с тем, что было на пергаменте.
Проблемы, подобные описанной старейшиной, существуют в каждой деревне.
Обычно деревни решают их разными способами — с помощью власти Церкви, старейшины или местного аристократа. Иногда для этого даже составляются нерушимые законы. Но в таких деревнях, как Джисаз, все эти способы не работают.
Деревни, лишенные мощной объединяющей силы, часто рассыпаются. Именно это и угрожало сейчас Джисазу; и Лоуренс верно угадал, что проблема здесь связана с разделом земли.
Похоже, аристократ с самого начала очертил границы земли, принадлежащей деревне, а селянам предоставил самим ее делить, указав только размеры, кому сколько.
Здесь-то и лежал корень всех трудностей: каждый знал, сколько земли ему полагается, но никто не знал, как именно разделить землю, чтобы все остались при своем.
— Так вот, до сих пор они просто выбирали себе куски земли, и лишь после первой ссоры все поняли, что такое необдуманное и поспешное разделение — плохая идея.
— Да. Сначала, когда ничейной земли оставалось много, никаких проблем не было. Но если они просто нарезали землю, как хотели, ничего не планируя наперед… ну, я могу начертить простую схемку, и они поймут. Рано или поздно они останутся с кучей мелких обрезков, которые никто не захочет брать.
— Ты им лучше не схемку нарисуй, а покажи на примере — разломай тонкую лепешку, — весело посоветовала Хоро, сидя на столе.
— Овсяную, ты имеешь в виду? Но овсяный хлеб жесткий… Ты ведь, кажется, его не любишь, да?
— Ну, на вкус он, конечно, не очень, но приятно ощущается на зубах. Мои клыки иногда так чешутся, просто невыносимо…
При виде клыкастой ухмылки Хоро Лоуренсу стало слегка не по себе.
— Однако твои зубы, по-моему, страшнее моих.
— Что? — глупым голосом переспросил Лоуренс, не подумавши. Хоро, положив руку на грудь, ответила:
— Ведь если они меня укусят, на меня начнет действовать твой яд.
Лоуренс ничего не ответил, лишь в задумчивости опустил голову, обхватив ее руками. Когда бегающая где-то поблизости курица прокудахтала в третий раз, Хоро пнула Лоуренса и с кислой миной спросила:
— Это дело что, важнее, чем поговорить со мной?
— Конечно.
— Чт…
Он ответил не думая, но, увидев, какие круглые у нее стали глаза и как напряглись уши, понял, что совершил грубую ошибку.
— Н-ну… я имею в виду, что если я не уважу просьбу старейшины, то не смогу завоевать их благорасположение. Ты ведь понимаешь, что наш шанс заработать здесь быстро улетучится, а на разговоры у нас и дальше будет много времени?
— Тогда молись, чтобы мои добрые намерения не улетучились так же быстро! — прокричала Хоро и отвернулась.
Лоуренс был уверен, что сможет построить хорошие и крепкие отношения с людьми, с которыми встречался лишь на короткий срок, однако для Хоро это ничего не значило.
И все же эта деревня предоставила Лоуренсу очень редкий и драгоценный шанс — судя по тому, с какой охотой старейшина посвящал его в важнейшие дела деревни. Если Лоуренс не оправдает ожиданий селян, они, возможно, будут разочарованы, и шанс окажется упущен.
Любовь купить, конечно, нельзя, но благорасположение можно превратить в деньги.
— …
Лоуренс не знал, что сказать, но лишь потому, что был сильно занят попытками решить насущную задачу. Однако он лишь сидел на месте, ничего не предпринимая. Он никогда не сталкивался с подобными задачами, когда путешествовал в одиночку, и его не учили ничему, что помогло бы ему справиться.
