Алан Уильямс - Змеиное болото
Единственными встретившими их живыми существами были огромные черные свиньи, улепетывающие по грязи от такси. Теперь Бен различил мелкие частички пепла, плавно падающие из тучи. Сочные тропические плоды свисали с растущих за лачугами деревьев. Бен уловил влажный запах джунглей, как будто бы выделяемый горами.
Сразу за поселением они столкнулись с парой индейцев, которые стояли посреди дороги и махали им руками. Таксист остановился, и они начали что-то лопотать на непонятном Бену языке, показывая на дорогу. Водитель с серьезным видом кивал головой.
— Что они говорят? — спросил Бен.
— Дожди разрушили дорогу. Машина дальше не пройдет.
Бен почувствовал, как у него свело мышцы живота.
— Что же делать?
Таксист развернул машину.
— Надо вернуться.
Они поехали обратно к отелю «Тиджа». На крыльцо отеля высыпала толпа индейцев. У одного в руках был мачете. Индейцы окружили такси, разговаривая между собой на своем языке; при виде Бена их голоса стали сердитыми и взволнованными. Он повернулся к водителю:
— Что они говорят?
— Мы должны вернуться в Гуадаигил. Вас не хотят тут принимать.
Бен выглянул из такси и увидел окружающие его плоские, замкнутые лица и мрачные черные глаза-пуговки. «Похоже, они не желают вступать ни в какие контакты». Он посмотрел на водителя:
— Что случилось?
— Они говорят, вы должны убраться из Ксатопетля. Вы — американец.
— Я — не американец! — закричал Бен.
Лица остались бесстрастными.
— Они говорят, вас надо отвезти в Гуадаигил, — добавил таксист.
«Я должен выйти и переубедить их, — подумал Бен с отчаянной наивностью. — Невежественные люди не доверяют иностранцам. Их надо успокоить…»
Он открыл дверцу машины и смело спросил:
— Вы говорите по-испански?
Мужчина с мачете в руке прорычал:
— Гринго!
«О, черт!» — подумал Бен, а вслух сказал:
— Я — английский турист, еду в Паратаксин.
Индеец зловеще покачал головой.
— В чем дело? — спросил Бен.
В этот момент из дверей отеля вышел толстый человек с черными блестящими волосами, разделенными посередине на пробор. Он протиснулся сквозь толпу к такси и обратился к Бену по-испански, тыча большим пальцем в сторону отеля:
— Вы друг американца?
— Какого еще американца?
— Он живет в отеле уже три дня. — Мужчина покрутил пальцем у виска. — Он сумасшедший. Так вы не его друг?
— Нет. Я не знаю никакого американца.
Мужчина замолчал, как будто принимая важное решение. Наконец он сказал:
— Вы должны вернуться в Гуадаигил.
— Я не могу вернуться в Гуадаигил, — сказал Бен. Он повернулся к таксисту. — Я заплатил тебе, чтобы ты довез меня до Паратаксина.
Водитель пожал плечами.
— Это невозможно.
— Я заплачу тебе еще пятьдесят долларов, — предложил Бен. — Мне надо быть сегодня вечером в Паратаксине.
Таксист покачал головой и повторил:
— Это невозможно. Дожди и Марапи разрушили дорогу.
— Откуда ты знаешь?
— Эти люди сказали мне.
Бен взглянул на стоящих молча индейцев в широкополых черных шляпах и повернулся к водителю:
— Если ты не везешь меня в Паратаксин, тогда верни мне двадцать долларов!
Таксист молча вынул пачку долларов и отдал банкноты. Внезапно Бена охватило замешательство: он почувствовал, что глаза индейцев следят за каждым его движением.
— Ты прямо сейчас возвращаешься в Гуадаигил? — спросил он водителя.
Таксист кивнул головой и направился к машине.
Бен подумал: «На обратную дорогу у него уйдет меньше времени, максимум два с половиной часа, еще два часа потребуется джипу, чтобы добраться до меня…» У него не было никакого определенного плана, он просто старался потянуть время.
— Приглашаю вас выпить, — обронил Бен, кивнув таксисту и толстяку.
Они вошли в темноватую дощатую комнату со стоящими вдоль стен скамьями и дымящей железной печкой. В углу на коврике сидели две женщины и перебирали в чаше какие-то черные плоды. Бен присел на скамью у двери, в то время как толстяк принес бутылку текилы[26] и три металлические кружки. Они залпом выпили. Повисла напряженная тишина. Индейцы сбились у стены и о чем-то шептались. Наконец, толстяк заговорил, обращаясь к Бену:
— Сеньор, зачем вам надо в Паратаксин?
— Я турист. Прошлой ночью я приплыл в Гуадаигил.
— Но у вас нет чемодана.
— Чемодан у меня украли.
Толстяк мрачно кивнул головой.
— То же говорит и американец. Говорит, что здешние люди украли у него чемодан. От него много неприятностей. Сегодня утром он вдруг выскочил из отеля и убил свинью.
— Свинью?!
Толстяк опять кивнул головой.
— Люди достаточно от него натерпелись. Американец будет наказан.
— А где он, американец?
— Тут, в отеле «Тиджа».
Индейцы, стоящие у стены, замолчали; мужчина многозначительно провез пальцем по лезвию мачете.
— Как вы собираетесь с ним поступить? — спросил Бен, делая большой глоток.
— Он будет наказан, — упрямо повторил толстяк. — Он убил хорошую свинью, а в поселении живут бедные люди.
— Вы заявили в полицию?
Толстяк уставился на кружку с текилой.
— У нас тут только один полицейский, и он болен, объелся коки.
Бен одним глотком допил текилу и спросил нарочито небрежно:
— Как вы накажете американца?
Но прежде чем толстяк успел ответить, сверху донеслись сильные удары, сопровождаемые приглушенным криком и звоном разбитого стекла. Индейцы испуганно сжались, устремив глаза к потолку, а толстяк наклонился вперед с широко раскрытым ртом и прислушался. Ничего — лишь звук падающих с крыши капель дождя.
Таксист встал и пошел к двери. Бен поднял палец вверх.
— Американец? Я хочу поговорить. Как к нему пройти?
Толстяк даже не пошевелился.
— Вы идете наверх? — воскликнул он недоверчиво. — Он убьет вас!
— Не думаю, — спокойно ответил Бен. — Покажи мне дорогу.
Толстяк указал на дверь в глубине комнаты, которая выходила в грязный внутренний дворик, где над котлом согнулась женщина, помешивающая кипятящиеся в нем коврики. Слева от Бена открытая лестница вела на деревянную галерею, которая обрамляла внутренний дворик, куда выходили несколько дверей. Пахло древесным углем и нужником. Когда он начал подниматься по лестнице, наверху раздались сильный удар и вопль, напоминающий рев раненого животного. Бен настороженно продолжал идти. Вдруг донесся голос человека, кричавшего по-английски:
— О, ради святого Моисея, убирайтесь! Убирайтесь! Убирайтесь! Прочь!! Прочь!! — Слова потонули в сдавленных рыданиях, послышались удары ногой в дверь. Звуки неслись из конца галереи, напротив лестницы.
