Владимир Черносвитов - «Мелкое» дело
— Спокойнее! Конечно, если бы вы оставили текст, всё было бы проще. Но почему вы оставили на пластинке только дату? Это необходимо для ремонта зубов?
— Это ерунда, не имеющая никакого значения. И вообще, господин майор, если вы хотите, чтобы я говорил о деле, то спрашивайте о нём, а не о пустяках, которые только… — Рихард осёкся под взглядом майора.
— Допрашиваю я. И потрудитесь помнить об этом, как и о том, что наглость у нас не в почёте… А если дату «1.ІІІ.36» выразить без точек и римских знаков, то получится число «1336» — ваш агентурный номер. Текст был вам опасен, а номер нужен как паспорт шпиона, как пропуск на ту сторону, как пароль для связи с другими агентурными разведчиками. Это, конечно, «пустяк», о котором незачем говорить, не так ли?
Лицо Вегенера вмиг покрылось красными пятнами, ногти пальцев врезались в ладони. Он взглянул на майора и голосом, полным бессильной злобы, ответил, резко выдыхая слова:
— Да! Этот паспорт в виде дарственного адреса, прикреплённого к рукоятке пистолета, служил мне верой и правдой в течение нескольких лет. Такие пистолеты свободно продавались во всех магазинах Европы, и он прошёл со мной пять стран, пять границ и нигде не вызвал подозрений… И только в вашем Союзе… Ох, и Союз!.. — подавился ненавистью Рихард.
— Для нас не плох, а вот для вас действительно — ох! Итак, это уже похоже на правду. Дальше.
— Всё. Я сказал всё.
— Ну зачем же такая скромность? Отчего бы вам не рассказать об убийстве ещё двух офицеров?
— Господин майор! Я честно признался во всём. Клянусь вам! — патетически воскликнул Рихард.
— Положим, далеко не во всём, и то с моей помощью… Хорошо. Как вы были одеты, когда ваша нога впервьи ступила на нашу землю?
— В обыкновенной форме германского десантника: комбинезон, шлем, снаряжение.
— Это вы считаете формой десантника? — спокойно переспросил майор, любезно протянув Вегенеру фотографический снимок.
Вегенер отшатнулся: с открытки на него, как из зеркала, смотрело добродушное лицо человека, стоящего в парусиновом реглане на ступеньках Мурманской Центральной сберкассы. Остекляневшвми глазами Вегенер уставился на майора:
— Вы ещё… вы… вам… — пролепетали побелевшие губы.
Майор любезно улыбнулся:
— Совершенно верно. Нам всё известно. Правда, тогда вам удалось ускользнуть от внимания моих коллег. Честно говоря, они не ожидали от нашего зарубежного «гостя» того, что он в первые же часы пребывания в СССР совершит зверское убийство лейтенанта Петрова. Покойный жестоко поплатился за свою болтливость и доверчивость, а вам удалось улизнуть и усугубить свою вину ещё двумя убийствами офицеров, имевших несчастье учиться в одном училище с Петровым, вернее — попасть в часть, где маскировался его подлый преемник… Ну-с, «Рихард Вегенер», — усмехнулся майор, не скрывая презрения и ненависти, — теперь вы будете говорить, начиная с упоминания своего подлинного имени?
Сдержав дыхание, тот долго исподлобья смотрел на майора и тяжело выдохнул:
— Да. Меня зовут Коллинг…
Вскоре его судили. Как «шпиона одной из иностранных разведок» — так было сказано в газетах.
