Андрей Ветер - Голос бездны
– Вперёд? Ты хочешь, чтобы мы пошли на базу? – Матвей по-собачьи наклонил голову набок. Казалось, что уши его вот-вот встанут торчком.
– Ясный пень, на базу. Мне в тайге ждать неколи. Пожрём там с туристами, отогреемся. Нам пужаться нечего. Назовёмся охотниками, скажем, что заплутались во время грозы, с пути сбились. Чё тут гадать-то? – Павел перебросил ружьё через плечо. – Пошли. Авось выведет кривая.
– Рискованно это, Павло, – неуверенно покачал головой младший Коршунов.
– Ты башкой не тряси. У нас выбора нет. До Куюса нам ещё топать и топать. А здесь мы переждём чуток, сил поднаберёмся, может, что-нибудь разузнаем, лошадок прихватим и за пару дней спустимся в низину. Там осмотримся и, если всё чин чинарём, если легавые нас не заметут, то рванём дальше на север.
– Зря ты того инспектора порешил, – посетовал Матвей.
– Он сам на мой ствол вышел, к тому же меня на мушку подцепил, язва, – хищно оскалился Павел. – Мне теперь никак нельзя им в лапы даться.
– Это точно, – поддакнул Матвей и тоже бросил ружьё за плечо. – Пошли, что ли?
Они медленно двинулись вперёд, вслушиваясь в неясные звуки, доносившиеся откуда-то спереди. Вскоре они вышли на широкую, хорошо утоптанную тропу, поперёк которой тут и там тянулись могучие корни деревьев, скользкие, блестящие, омытые дождём и похожие на щупальца неведомых чудовищ. Минут через пять сквозь мокрую листву стала видна первая избушка, затем появилась вторая. На одной белел рогатый олений череп, стена другой была сплошь увешана ремнями и верёвками. Не менее десяти человек уныло бродили по залитому водой пространству между бревенчатыми строениями, негромко переговариваясь.
– Что-то они хмурые какие-то, – произнёс негромко Матвей, – туристы обычно шумнее ведут себя, веселее, беззаботнее.
– Да, мрачноваты они для отдыхающих, – согласился старший брат, – погода, что ли, придавила их?
– Не нравится мне это место, Павло, – скрипнул зубами Матвей. – Чует моё ретивое, что не дело нам сюда соваться.
– Выбирать не приходится, у меня живот от голода в узел свернулся. Пошли. Только ты язык не очень-то распускай и держи себя в руках. Норов свой поглубже запрячь, а то я тебя знаю, стервеца.
Они вышли на опушку спокойно, не таясь, надев на лица маски доброжелательных, но очень утомлённых людей.
– День добрый! – воскликнул Павел, приближаясь к туристам.
– Кому добрый, а кому и не очень, – донеслось в ответ сквозь негромкий гул голосов.
– Случилось что? – старший Коршунов довольно-таки естественно изобразил любопытство.
Навстречу шагнуло человек пять, и один из них, одетый в стёганку и мятые военные штаны, заправленные в высокие сапоги, сказал:
– Неприятность у нас случилась, человека застрелили насмерть.
– Как так?
– Турист наш тронулся, похоже, в уме. Ни с того ни с сего шарахнул из дробовика и убил Ваську, одного из инструкторов. Наповал… Врач уже не нужен.
За спиной человека в стёганке стоял седовласый старикан и бормотал что-то нечленораздельное. Он то и дело надевал на нос очки, затем снимал их и нервно крутил пальцами.
– Сегодня сорока у нас на задах с самого утра строчила – примета в руку: к гостям или к вестям. Вы проходите в дом, вон в ту избу, в этой мы покойника положили до приезда милиции, – сказал человек в стёганке.
При упоминании о приезде милиции Павел Коршунов насторожился, но ничего не сказал и едва уловимо показал брату глазами, чтобы тот ничего не спрашивал.
– Я тут покамест за старшего, – объяснил человек в стёганке. – Меня Иваном зовут. Я на базе дежурил до приезда группы.
– Что ж так мало вас?
– Из инструкторов, которые с туристами приехали, здесь сейчас только Олегыч. Был ещё Женька, но запропастился куда-то, пожал плечами Иван. – Боюсь, как бы его этот сумасшедший тоже не порешил. Олегыч сейчас бродит поблизости, ищет его… А вы откуда такие измученные?
– Оттуда, – Павел неопределённо махнул рукой вверх по тропе, – в грозу заплутались, теперь хотим до Куюса добраться… Перекусить не найдётся?
– Только что суп поспел, тушёнкой заправили, – без малейшего аппетита в голосе сообщил Иван. – Славно, что у вас ружья имеются. Мы теперь не знаем, чего от этого сумасшедшего ожидать. Он ведь умыкнул Васькину двустволку. У нас, правда, ещё два ружья есть, но всё-таки… Сумасшедший есть сумасшедший…
– Долго вы плутали? – подошёл к ним мужчина лет тридцати семи и протянул Коршуновым руку. – Давайте знакомиться. Меня зовут Сергей Лисицын, друзья кличут Лисом.
– А мы, – Павел замялся на пару секунду, – Коршуновы… Павел и Матвей Коршуновы.
– Братья? – совсем не весело улыбнулся Сергей, думая о чём-то своём.
– Братья, – кивнул Павел.
– Не наткнулись ни на кого?
– В каком смысле? – насторожился Матвей. – Чего это нам натыкаться на кого-то? Мы сами по себе.
– Что вы так набычились сразу? – удивился Сергей. – Я имею в виду нашего Петра… Ну того, который спятил…
– Не-е, не видали никого, – решительно замотал головой Павел.
– Пойдёмте-ка суп хлебать. Слышите запах? Похоже, наши женщины сварганили недурственные щи, – Лисицын взмахнул рукой, – там и поговорим. Может, вы присоветуете что-нибудь. Вы, как я понимаю, люди бывалые, лес знаете.
– Это точно, – сплюнул Матвей, – сызмальства по тайге шныряем.
– И всё-таки сбились с пути, – хмыкнул Сергей.
– С кем не бывает…
Войдя в дом, Коршуновы устроились за длинным столом поближе к двери. В доме царила почти тишина, туристы, пришибленные сознанием случившегося на их глазах убийства, чувствовали себя потерянными. Они приехали в горы Алтая отдохнуть, но теперь ощущали себя почти заложниками обезумевшего человека. Они были отрезаны от цивилизованного мира, они всерьёз испугались за свои жизни.
Снаружи послышался топот копыт.
– А вот и Олегыч! – радостно воскликнул Иван, вытирая руки о стёганку. – Какие новости?
Коршуновы одновременно повернули головы к двери и увидели хмурого мужчину лет сорока. Пришедший обвёл глазами всех собравшихся и кивком головы пригласил Ивана выйти:
– Подойди, пошептаться надо…
Иван не заставил себя ждать и быстро выбрался из-за стола. Сергей Лисицын покрутил деревянную ложку в руке, облизал её и тоже поднялся, решив разузнать, что стряслось. Олегыч бросил на него короткий взгляд, когда он подошёл к нему следом за Иваном, но не прогнал, он чувствовал в Лисицыне человека серьёзного и решительного.
– Я нашёл Женьку, – сообщил Олегыч едва слышно, – он убит, два удара ножом в спину… прямо под сердце. Между прочим, моим ножом убит. Нож-то мой поутру пропал, видать, этот псих его спёр у меня…
– Дела… – протянул Иван и поскрёб ногтями заросший подбородок.
